Последняя минута покоя растворилась за кормой, в беспокойном тумане.
Так настороженное «скоро» превращается в решительное «уже».
Йенссен смотрит вниз, на ровный строй моряков, медленно двигая ползун выключателя на микрофоне в положение «on». Если «Баловню» не повезет – кто-то из них не доживет до ночи. Если не повезет сильно – утра не увидит никто. Если повезет… Со щелчком выключателя обратный отсчет готовности «два-тридцать» до первого импульса гидролокатора пускается резвым аллюром.
Два часа двадцать девять минут двадцать секунд.
– Моряки! Артиллеристы, ракетчики, летчики, дайверы! Офицеры! Матросы! Братья-Смертники! Настал момент отдать долг Земле, которая из последних сил содержит нас, как лордов, на борту нашего санатория, а наши семьи – за счет народа на берегу! Мы идем по следу дичи, и время начинать Охоту. Вы все знаете, что наша Охота опасна. Дико опасна. Приходится воевать тем, что осталось и хоть как-то работает. После каждого условно-удачного выхода экипажу требуется пополнение в размере до половины состава. Выживших после гибели самого Охотника не оставалось ни разу. Поэтому мы все – исключительно добровольцы. От Капитана до юнги. Либо те, кто в Большую Недовойну потерял все и не хочет, чтобы такое же случилось с кем-то другим после Большого Мира; либо те, кто согласен рискнуть в обмен на пожизненное обеспечение своих близких, поскольку выживание после Большого Мира – штука возможная, но чертовски нелегкая. Либо те, кто хочет умереть от своих неизлечимых военных хвороб не впустую и не в своей постели… Мы все знали, на что идем, и поэтому мы – здесь, и перед нами – наша цель. Сейчас я, ваш Капитан, следуя установленному Закону, спрашиваю вас: есть ли среди экипажа передумавшие умирать за Землю и желающие покинуть борт?.. Вам гарантируется спасательный плот, радиомаяк, припасы на неделю и дистанция минимум в двенадцать английских морских миль до точки Охоты. И отсутствие комментариев при проводах. Не Бог весть что, но выжить шанс есть…
Безумный Йенссен отворачивается на секунду от микрофона и кашляет в сторону. На открытом крыле мостика, за его плечом слева, неколебимой скалой Старпом. Джереми Смит. Огромный, иссиня-черный эфиоп, сверкающий большими глазами из-под фуражки с позументами. Седые виски. Два европейских университета, морская Академия и твердо обещанная врачами смерть от опухоли через четыре-шесть месяцев. До зачисления на «Баловень» один выступил против банды мародеров. Капитан Йенссен нашел рекомендованного ему Джереми Смита полумертвым, в реанимации общего госпиталя, в Ванкувере, когда обгорелый и сильно побитый пиратами «Баловень Судьбы» дополз в ремонт на одной полусдохшей машине (к остаткам знаменитых некогда верфей «Seaspan Marine»).
Моряки внизу стоят темным, ровным, недвижным строем, по службам – от Мастер-специалистов на правом фланге до того мерзлявого юнги на левом. Он дрогнул, или показалось?..
– …Нет таких? Я и не сомневался, ребята. Спасибо. Старпом?
– Внимание, экипаж… Боевая тревога! По местам боевого расписания, активация систем, готовность к развертыванию четыре минуты, доклад по готовности старшим по службам. Офицерам сбор в командном пункте через три минуты!..
– Капитан, сэр! – из ходовой рубки на мостик высунулся радист. – Наш сосед на западе радирует, что тоже ведет дичь!
– Джонни Джоунс и его «Серебряный Закат». Два патрулирования впустую. Ему, наконец, повезло? Непонятно: две лодки рядом… Ну, поздравьте его пока, я свяжусь после инструктажа. Так, теперь…
Строй на шканцах внизу, за спиной Йенссена, по отрывистой команде ломается и взрывается топотом; трапы и настилы грохочут под разбегающимися на боевые посты расчетами.
– …Связь с берегом, пусть транслируют на Базу. Начало охоты расчетное – через три часа. Сверьте часы. Дежурный «Авакс», наблюдение на квадрат, гнать гражданских, если есть, ну… Чтобы все, как положено. Связь постоянная.
– Капитан, сэр. Офицеры на командном пункте.
– Идемте, Джереми. Вы знаете, Джереми, у вас ведь у единственного из старого экипажа нет прозвища. Почему бы?
Три палубы вниз, внутри многоэтажной надстройки. Трап погромыхивает под протезом Капитана. Ниже по трапу в сумраке (экономическое освещение) плывут белый китель и белая фуражка. Под фуражкой взблескивают зубы в улыбке:
– Нет устоявшегося, сэр… С вашего позволения, я на этот трап тоже первым… Меня зовут Дылдой, Головешкой, Копченым Мальчиком, Черным Маньяком, Зулусом, Абамой, Кинг-Конгом, Малышом Джереми и еще примерно десятком кличек… Осторожно, сэр, тут вода на ступенях, я потом выясню – откуда…