– Хочу сразу проговорить ситуацию, ребята, чтобы не было заблуждений. ОТТУДА мы не выйдем точно. Ни в каком случае. Все это понимают?
– Ладно, Хью. Не дети. Заряда ноль-пятнадцать, от силы. Воздуха – на двадцать минут. Хорошо хоть рубку проветрили, – Пончик говорит, не оборачиваясь, на своем лежаке, глядя вперед по курсу, – один плюс, мучиться осталось недолго.
– Моня, ты с русскими подлодками дело имел?
Везунчик долбит тач-пад.
– Нет. Данные есть по ним, что смогли собрать. Но программирование…
– Понятно. Парни, предварительное заключение – рвем все максимально быстро. Сначала систему уничтожения реактора. Если не чудо и Моня не… Ладно, все! Есть сигнал сонара, пошли на след…
– …«Воробушек», слушай команду. Новая Цель. Поддерживаем Охоту «Серебряного». Сонар по второй цели. Все одно, дичь уже проснулась. Занять позицию ориентира и держаться.
– Да, сэр! Почему бы и нет, сэр? Переводим сигнал… есть картинка… заняли позицию… набрали высоту ориентира… отражатели вывешены… В конце концов, класть живот за други своя – это же национальная забава наших бывших противников, Мастер Лучано! Это мне еще моя русская прабабка рассказывала!.. Так что снова – прощайте, сэр…
– Джонни! Ты здесь? Давай вставать на позиции. Я прикрою Америку, ты – Европу. Пошли!
– Да, Йен. Понял, Йен. С Богом!..
– …Докладывает «Стрекоза». Сели на кормовой люк. Здесь не «Тифон». Это «Борей», и выглядит он очень свежим. Порты закрыты все. Лодка всплывает, глубина быстро уменьшается. Готовьтесь принимать подарки. Соседей пока нет. Мы входим. Прощайте. Командир группы Хьюго Паркер. Отстрел пейджер-буя.
– Так, братья-Смертники. Теперь все, кроме Мони, работаем без аппаратов. В местной атмосфере. Будем надеяться, что она пригодна. Заразиться не страшно: помрем по-любому не от этого. Все баллоны с остатками давления – на компенсатор Везунчику.
В сумраке, за желтым пятном «Стрекозы», присосавшейся к ахтерлюку ракетоносца, на протянувшемся вдоль всего корпуса горбу пусковой надстройки, в самой корме вздрагивают и начинают подниматься два прямоугольных порта, открывая шахты для пуска.
В восьмидесяти метрах над ними «Баловень Судьбы» завершает широкий разворот, ложась почти на обратный курс, чтобы замереть на траверзе «Серебряного Заката», борт в борт, в миле с небольшим друг от друга.
– Ники… Ники, пожалуйста! В чем дело? Почему нет отбоя тревоги, а?
– Сэм. Повторяй за мной. Медленно и с выражением: «Капитан всегда прав».
– Ээ… Капитан всегда прав.
– Капитан знает, что делать.
– Капитан знает…
– И если нет отбоя тревоги – значит, все еще тревога! Сэмюэль, какого черта?! Ты солдат или кто? Думают – командиры. Солдаты – исполняют. Согласен?
– …И если нет отбоя… Ники, я согласен, но мне просто страшно. Разворот на обратный курс, «Воробушек» уехал со своей точки, нет отбоя тревоги… По трансляции же передали, что дичь затоплена!
– Это нормально. Бойся. Хочешь – обосрись на посту, я ругаться не буду. Но ты же знал, на что подписывался? Я так понимаю – что-то случилось, Сэм. Что-то страшное, наверное. Пошло не так. Может, пришла наша пора, Сэм. Но мачо на это плюют, разве не так? А? А ну, ХОРОМ!!!..
– МАЧО!!! НА!!! ЭТО!!! ПЛЮЮТ!!!
– Молодец! Сэм. Если пронесет, если выживем – перед парнями объявлю тебя Мачо. И дадим кличку. Йес?
– Йес, сэр!!!
– …Опять?!.. Опять «сэр»?! Ммммооорду рррасквааашу!!!..
– Внимание, всем боевым расчетам…
Ник подхватывается, выправляется в кресле, крестится и запихивает длинные ноги под пульт.
– Вот оно, Сэм. Началось. Помоги нам, Бог!…И укрепи же благодатью в битвах воинство, и силы восстающих врагов наших да низложи, и дерзость их да сокрушится…
С воем и свистом с кормы срывается перехватчик, выныривает из-за надстройки и взмывает вверх-влево, поводя хищным носовым обтекателем.
…В проходе за спиной, за полуоткрытой гермодверью, как показалось Моне, кто-то громко откупорил бутылку вина. «Чпок!», или даже «Пу!». Потом подготовка к банкету пошла там серьезно, потому что хлопанье пробок сливается в единую трескотню.
Одновременно циферблаты каких-то приборов, прямо над лэп-топом Мони, взрываются осколками; стальные консоли слева и справа звонко цокают, искрят и взвизгивают; кто-то кричит за спиной. Обернувшись, Везунчик видит Пончика Бони, который медленно заваливается плашмя назад, на пульты, и соскальзывает с пультов на палубу вялой резиновой тряпкой, как живой человек не может.