– Ладно, поищем.
Тем временем Саня отчитывал кого-то из своих подчинённых.
– Чёрно-белые? Ну и что? На фига ты вообще фотографии разглядываешь? Не каталог, чай. Проверь по номерам в базе данных автоинспекции, который из них жёлтый. Давай скоренько, жду.
– Нашли? – спросил его Герк.
– Даже больше чем нужно. Камеры на платёжных терминалах монохромные, а светлых «порше» отметилось за неделю несколько. Минуточку, – Александр прижал динамик к уху. – Так. Есть. Принял.
Он повернулся к Герку, одновременно посматривая на дисплей.
– Жёлтая машинка прошла только одна. Зарегистрирована на Кашигину Анастасию Фёдоровну. Двадцать шесть лет. Уроженка Перми. Не замужем, кстати. Скорее всего, в кафе она и была.
– Кто она, коммерсант или чья-то подружка?
– Сейчас, принимаю объективку, – Саня поднял указательный палец. – Не угадал. Она профессиональный игрок.
– Игрок во что?
– А во всё, – весело ухмыльнулся Саня. – Играет в покер и преферанс, в шахматы, в нарды, в кости, во всё что угодно.
– В крестики-нолики?
– Чего не знаю, того не знаю.
– Поехали, – сказал Герк.
– Куда теперь?
– Полагаю, они направились в Пермь. Попробуем перехватить их в Екатеринбурге.
– Ты вроде бы утверждал, что он не дурак?
– Поэтому Пермь.
Минут десять они летели в полном молчании, и Герку почти удалось заснуть. Но товарищ не выдержал.
– Чего ты паришься? – громыхнул Саня, оспаривая первенство у реактивных движков. – Против нас у него нет никаких шансов. Кто он, и кто мы? Одиночка против Пирамиды? Брось.
– Ты меня вроде как успокаиваешь? Не стоит.
– Ты боишься, что он пошёл по пути Брауна? – разгадал его мысли товарищ.
– Я боюсь, что он уже далеко опередил Брауна.
– Но…
– Дай поспать, Саня.
С каждым разом охотиться на одиночек становилось сложнее. Первые нелегальные контактёры вели себя словно дети, дорвавшиеся до кондитерской лавки. Заказывали, так сказать, халву и мороженое. Их было проще вычислить, изолировать, уничтожить. Но мало-помалу клиент поумнел, вопрос встал о выживании, заказы пошли иные.
Браун стал первой ласточкой. Казалось, он заранее знал, с чем встретится, проникнув через экран. Он не тратил время на поиски истины, на охи и ахи от внезапного прозрения, а с самого начала встал на путь борьбы с Пирамидой. И, надо признать, действовал весьма успешно.
Он мастерил свои ракеты, что называется, на коленке, между делом, из подручных материалов. Десятиунциевый баллончик с закисью азота покупал у байкеров, в супермаркете приобретал огромный пакет чайных свечек и вытапливал из них парафин, который армировал бумажной гармошкой, вытащенной из воздушного фильтра. В дело шли детальки от детского конструктора и автомобильные запчасти. Гибридный движок собирался и крепился скотчем, из скотча наматывался и корпус ракеты.
Конструкции Брауна отличались существенным недостатком – груз на орбиту они не выводили. Мощности не хватало. Резонатор подбрасывало на сто двадцать километров, и он работал за пределами экрана пару минут, пока не возвращался в атмосферу. За эти пару минут Браун выкачивал очередную порцию информации, исчезал, а потом, через день, находясь уже на другом конце континента, запускал следующую ракету.
Герк восхищался Брауном, хотя до самого финиша так и не разобрался, авантюрист тот, идейный противник системы или кто-то ещё. А разобраться хотелось. И ведь любой нелегал, едва установив контакт с небесами, мог легко узнать то, над чем Герк ломал голову годами.
Он часто ставил себя на место беглецов. Ничего противоестественного, такова обычная методика оперативно-розыскной работы, можно сказать, древнейший приём сыщиков. Но порой он подмечал, что с необъяснимым азартом ищет способ переиграть Пирамиду, а значит и самого себя. Мало того – где-то там, в глубинах сознания, искренне желает победы противнику. И это уже мало походило на технологию розыска и не являлось гимнастикой для ума, вроде партии в шахматы с самим собой. Шизофрения, вызванная издержками перевоплощения, или некая разновидность стокгольмского синдрома? Вряд ли. Подобных тараканов мозговеды Пирамиды вычисляют на раз и без лишних разговоров отстраняют человека от оперативной работы.
Герка не отстранили, да и сам он по окончании каждой операции возвращался к привычной дихотомии. Враг есть враг. Колебания вредны. Делай, что должно, и будь что будет. И никакой детектор лжи, никакой психолог, никакая контрразведка не могли пробить брешь в его стопроцентной лояльности.
Лишь в самые напряжённые моменты гонки Герк чувствовал за оппонентами некоторую правоту. Но именно что чувствовал. А вот в чём правота заключается, он ответить не мог.