Герк мимоходом взглянул на контролёра. Неизменный замогильный взгляд – равнодушие пополам с презрением.
– На связи, – ответил, наконец, Александр.
– Саня, Горно-Алтайск отменяется. У нас теперь вся Западная Сибирь в разработке.
– Не много?
– Справимся. Ты вот что, сам двигай в Тюмень и кого-нибудь отправь в Новосибирск. Перехватите линии скоростного транспорта. Маглев, железную дорогу, аэропорты. Подключи местное МВД, МЧС и всё прочее, до чего дотянешься. Только быстро, Саня, быстро.
– Какой смысл? – будучи приятелем Герка, тот позволял себе спорить. —У нас нет ориентировки. Кого будем искать?
– Ты, главное, перехвати, Саня, а там посмотрим. Возможно, объект будет суетиться или выдаст себя как-то иначе. Воспользуйся химическими детекторами. На одежде или коже могли остаться следы ракетного топлива.
– Какого типа топливо? – уточнил заместитель.
Герк соединил каналы и переадресовал вопрос Шишкину.
– Обычная карамелька, – ответил тот.
– То есть? – ещё раз уточнил Саня.
– Сплав сахара или сорбита с селитрой, скорее всего с калийкой, – охотно пояснил Шишкин. – Но если полагаться на нюх, добавь до кучи ещё клей и герметик. Скорее всего, эпоксидка и силикон.
– Принято, работаем, – подтвердил Александр и отключился.
– А что с орбитой? – спросил у Шишкина Герк.
– Пусто. Но если запущен только резонатор, то, не зная точной траектории, мы его попросту не найдём. Слишком мелкий объект для наших радаров. Такого мусора на низких орбитах прорва.
– А ракета? Последняя ступень должна болтаться где-то рядом, или я не прав?
– Прав. Но самой ракеты, возможно, и нет больше.
– Как так?
– Видишь ли, карамелька достаточно прочное топливо, чтобы держать рабочее давление без помощи корпуса. Если сделать движок без сопла, то от ракеты останется только картридж, тонкая оболочка, которая, кстати, вполне может выгореть от остаточного тепла. Так что вообще ничего не останется. Мечта Циолковского.
Хорошо Шишкину. Сидит где-нибудь под Москвой в просторном и светлом бункере, пьёт кофе, жуёт круассаны. Может позволить себе советы, отвлечённые размышления. А ведь не проморгай он запуск, и Герку не пришлось бы срываться из уютной конторки. И ведь надо же было форс-мажору возникнуть под самый конец смены! И теперь смена растягивалась на неопределённое время, до самого разрешения кризиса, поскольку начальство предпочитало не менять на переправе коней. А конь кто? Конь он, Герк, и есть. Впрочем, в подобной ситуации его, скорее всего, вытащили бы даже из отпуска. Ситуация вышла неординарная. Влипли они серьёзно.
Большую часть клиентуры обычно выявляла разведка, но даже если разведка зевала, службе перехвата удавалось в течение нескольких минут определить точку запуска. Ближайшая группа ликвидаторов прибывала на место за полчаса-час от силы. И даже если товарищ попадался прыткий, далеко уйти он не успевал. Как правило, Герку не приходилось даже покидать логова. Головорезов в департаменте мокрых дел хватало с избытком. Но сейчас отправной точки нет, клиент неизвестно где, и неизвестно, кто он такой, резонатор болтается на орбите, и перехватить его невозможно.
Пока Дмитрий ехал в вагончике и слушал неспешную болтовню местных жителей, длящуюся без особых изменений, наверное, веками, разговор с небесами пришлось прервать. А потом, переходя с узкоколейки на трассу через лес, он пытался вытянуть из небесного собеседника хоть что-нибудь полезное.
Спутник вышел крохотным, размером со спичечный коробок. Его батареи рассчитаны на трое суток работы. Что можно узнать за трое суток? Всё, что он собирался узнать, когда готовил запуск, теперь утратило актуальность. И ведь трое суток ему предстояло ещё продержаться, скрываясь от чёртовых демонов. Ведь если версии о природе космического явления сильно разнились, то слухи о демонах так или иначе сводились к одной простой истине – они убивают без жалости всякого, кто прикоснётся к тайне.
Ноосфера могла дать необходимую для выживания информацию. Вероятно, она могла утопить собеседника в такой информации. Если, конечно, он сумеет спросить. А это оказалось непросто. В общем-то, классика жанра. Не задав правильного вопроса, не получишь нужного ответа. Но чтобы правильно поставить вопрос, следовало разобраться, с кем, собственно, он имеет дело, а вот тут как раз и возникали проблемы. Дмитрию никак не удавалось ухватить суть небесного собеседника. Тот мог проигнорировать риторический вопрос, а мог ответить на него со всей серьёзностью. То он казался Дмитрию разумным существом, то неким подобием автомата, иногда представлялся ребёнком, а иногда компьютерной программой. А ведь говорить с ребёнком следует иначе, чем с роботом.