Такой уникальный шанс выпал в жизни Лизаветы впервые. И она готова была на всё, лишь бы приблизиться к особам королевской крови, то есть к своей мечте. Единственное препятствие заключалось в том, что наученная горьким опытом общения с мужчинами она решила перестраховаться и выслала своему любимому не настоящую свою фотографию, а обработанную на компьютере подделку. Англичанин, конечно же, влюбился в присланное ему фото. Но на самом деле для того, чтобы соответствовать представленному на нём изображению, Лизавете необходимо было снова посетить пластического хирурга, ранее уже придавшему её формам некоторую соблазнительную округлость, а денег у неё на эту операцию пока ещё не было. И она их собиралась взять ни у кого иного, как у Артёма.
7
– «Каждый раз, когда мы сворачиваем доллар в трубочку, мы душим президента».
– Нормально.
– А вот ещё: «Деньги можно швырять на ветер, пока ветер дует в твою сторону».
– Неплохо.
– «Зачем мне изучать эту грёбаную математику, если у меня достаточно денег, чтобы купить себе грёбаный калькулятор?»
– Оригинально.
– Но это так, для затравки. Сейчас поинтереснее прочитаю. «Библия – важнейшее литературное произведение, но когда люди умирают за слова, написанные на бумаге, – это странно и опасно!»
– Угу. Это уже посерьёзнее будет.
– А как тебе такое высказывание: «Война христианства с дьяволом всегда была борьбой с самыми естественными человеческими инстинктами – потребностью в сексе, насилии и самодовольстве – и отрицанием принадлежности человека к миру животных. Идея рая – это просто христианский способ устроить на земле ад».
– Церковники на него не обиделись?
– Папа Римский предал анафеме.
– Прекрасно. Нынешний Папа предаёт анафеме рок-музыканта, а во время Второй мировой тогдашний Папа с Гитлером дружил.
– Нет, тогдашний Папа с Гитлером не дружил, хотя к фашистам относился лояльно. Приятелем Гитлера был муфтий Иерусалима. Но не всё так однозначно. С одной стороны, тысячи католических священников в концлагерях сидели, а с другой стороны, высокопоставленные чиновники Ватикана помогали скрываться от правосудия нацистским преступникам, в том числе Адольфу Эйхману и доктору Йозефу Менгеле.
– А ты в курсе, что на оккупированных советских территориях при поддержке немецкого командования открылись десятки тысяч церквей?
– В курсе… Я тут недавно выяснил, за что именно католическая церковь судила Галилео Галилея. Оказывается, его утверждение, что Солнце неподвижно стоит в центре мира, а Земля движется вокруг Солнца, прямо противоречило Святому Писанию, где говорится совершенно обратное.
– То есть Библия не в курсе, что Земля вертится.
– Выводы относительно компетентности «единственного истинного учения» напрашиваются соответствующие. Но мы отвлеклись. Напоследок ещё одна цитата Мэнсона: «Почти все, кого я встречал в своей жизни, не понимали, что сатанизм состоит не в ритуальных жертвоприношениях, раскапывании могил и поклонении дьяволу. Дьявол не существует. Сатанизм – это поклонение самому себе, потому что только ты ответственен за свои собственные добро и зло».
– Верно подмечено… Вообще, Саша, ты меня удивил. Я полагал, что, кроме истории Третьего рейха, ты больше ничем не интересуешься.
– А меня удивил Мэрилин Мэнсон. Ведь музыку его я терпеть не могу. А ещё удивил ты. Не думал я, что так быстро восстановишь своё материальное положение, найдёшь высокооплачиваемую работу, долг мне вернёшь. Ты свои вещи у Рок-н-ролла выкупил?
– Не успел. Умер Рок-н-ролл…
– Да ты что!
– От разрыва сердца. Пришёл он как-то раз домой, а всё его годами нажитое имущество исчезло. Расстроился он и умер.
– Нашли воров?
– Странное дело. Ни взлома, ни отпечатков пальцев. Ничего обнаружено не было.
– Ситуация… Белые тапки – эмблема печали. Слышь, Арт, а что с телефонной будкой? Чем история-то закончилась?
– Ничем. Я будку вместо шкафа использую.
– Прикольно. Ну, ладно, спасибо, что позвонил, поздравил с юбилеем. Юбилей – репетиция похорон.
– Ха-ха-ха! Как появишься в городе, заходи. По стаканчику опрокинем… Эй, погоди, не отключайся. Забыл тебя спросить: если бы у тебя была машина времени, и ты бы встретился с Гитлером, какой вопрос ты бы ему задал?
– Какой вопрос? Почему он в сорок третьем не заключил мир со Сталиным? А зачем тебе?
– Просто хотел узнать.
8
К трём часам ночи они закончили съёмки Крабовидной туманности и пошли отдыхать, поскольку в журнале наблюдений время с трёх до пяти значилось, как резервное, и никаких дополнительных программ на этот период там запланировано не было. Оба они, обсуждая новые возможности телескопа в связи с установкой на нём мультиобъектного спектрометра ближнего инфракрасного диапазона во время недавнего техобслуживания «Хаббла» экспедицией «Discovery», удалились в соседнюю аудиторию, а я остался в аппаратной, потому что был так потрясён панорамой глубокого космоса, что спать мне пока не хотелось.
Я приготовил кофе, устроился во вращающемся кресле за рабочим столом и посмотрел на экран монитора. Там вместо далёкой Крабовидной туманности теперь был сектор неба, видимый астронавтами с борта «челнока». Ничего интересного. Я представил, как это будет потрясающе, когда я когда-нибудь в будущем в качестве шефа проекта по поиску внеземной жизни вот так же, как сейчас, буду сидеть за компьютером и одним нажатием кнопки управлять многотонным космическим глазом, висящим в верхних слоях земной атмосферы. Я представил, как отсюда, из университета Хопкинса, нацеливаю «Хаббл» на какой-то находящийся на расстоянии десятков световых лет участок вселенной и – о, чудо! – вижу инопланетный корабль на фоне россыпи разноцветных звёзд.
За стеной давно уже стихли разговоры моих руководителей, а я всё ещё не спал, воображая, каким бы мог быть на вид звездолёт пришельцев. Скорей всего, размышлял я, это будет никакое не «летающее блюдце» и совсем не такой корабль, который мне довелось видеть в фантастическом фильме Ридли Скотта, а, наверное, нечто совершенно другое. Но то, что я непременно пойму, несмотря на его внеземную конфигурацию, что это именно чужой корабль, в этом я был абсолютно уверен.
Я сидел в кресле за рабочим столом, пил кофе, мечтал о том, как прославлюсь и как мне дадут Нобелевскую премию. И совершенно случайно обратил внимание на какое-то движение, происходившее на мониторе компьютера. Приглядевшись, я понял, что в поле зрения телескопа попал некий объект, летящий над Землёй. Мало того, навстречу ему двигался ещё один, аналогичный. Мне было прекрасно известно, что огромное количество спутников запускается в космос, поэтому я не удивился увиденному. Подумал только, сейчас вот они разлетятся, и я пойду спать. Но произошла странная штука – спутники не разлетелись, а столкнулись. Точнее даже не столкнулись, а… состыковались. Две светящиеся точки образовали одну, которая, что любопытно, не продолжила свой полёт, а повисла на одном месте.
Я знал, на какие кнопки нужно нажать, чтобы получше рассмотреть странное явление. Приблизив точку и наведя на резкость, я не поверил собственным глазам. Это действительно были два спутника. Один большой, продолговатый, с разными всякими полусферами и усечёнными конусами, а другой – маленький, почти идеально круглый, шарообразный. И что-то там между ними происходило, какой-то процесс. Что это за процесс я очень скоро понял. Потому что буквально через несколько минут от большого спутника не осталось и следа. Его поглотил маленький, скушал, так сказать, по кусочку. И, что самое удивительное, маленький спутник при этом сам не увеличился в размерах. Съев своего собрата, маленький спутник, как ни в чём не бывало, снова продолжил движение, исчезнув из поля зрения телескопа.
Что это было? Чему свидетелем я стал? Получалось, что по орбите Земли ходит спутник, который зачем-то съедает другие спутники. Но с какой целью? Загадка. Тем не менее, я не стал будить моих учителей, я не стал звонить в Центр космических полётов Гаддарда. Потому что подумал, а вдруг то, что я увидел, каким-то образом связано с секретными военными проектами NASA, и если это так, а, скорее всего, так оно и есть, то у меня, обычного студента-практиканта, которому благодаря хорошим оценкам посчастливилось поучаствовать в одном из научных экспериментов университета, могут быть большие неприятности, если я буду задавать лишние вопросы. И тогда мне не видать моей будущей Нобелевской премии, как не видать Крабовидную туманность невооружённым глазом.