Я лишь энергично замотал головой, показывая, что нет, не надо обращаться к доктору Кавамуре.
– Я почему-то так и думал, что вы способны понимать очевидные вещи.
– Но ведь…
– Да?
– В начале нашего разговора я предлагал вовсе не «ваерсан» – о нем я даже не слышал. Речь шла об использовании древней китайской методики ручного удаления червей.
– Это еще хуже! – отмахнулся Данзиро-сан.
– Чем же? Денег больших не нужно…
– Потребуется намного больше денег, чем даже на «ваерсан». На слово вы мне не поверите, но и объяснять я ничего не собираюсь. Сколько времени проходит от инвазирования проволочником до достижения им половой зрелости? – перешел ассистент вдруг в атаку.
– От пяти до восьми суток, – тут же ответил я.
– Как долго продолжается репродуктивный период?
– До пятнадцати дней.
– Сколько личинок может отложить одна самка проволочника?
– До полутора тысяч, – продолжал отвечать я, мысленно готовясь к продолжению опроса: вопросам «где происходит откладка?», «каковы основные способы заражения?», «какие выделяют стадии превращения личинки во взрослого червя?». Однако ничего этого не потребовалось.
– Ну, вот! – констатировал ассистент Данзиро. – Теперь сложите все вместе: пятнадцать дней, восемь дней, полторы тысячи личинок (и это в случае единичной инвазии!). Представьте себе количество врачей, которое потребуется для выхаживания одного такого больного по древнекитайской методике даже при том условии, что вам удастся воссоздать лекарственную рецептуру, понуждающую червей именно покидать организм пациента, а не просто парализующую их. Не нужно наивно полагать, что этот способ не применялся в Японии до получения метбенизола – конечно, применялся. Но трудоемкость и длительность подобного лечения таковы, что его можно было использовать для очень узкого круга людей – либо очень богатых, либо очень важных для государства, что, в принципе, одно и то же. И при этом смертельные исходы – чуть не в трети случаев. Даже после этого вы будете отстаивать «свое» предложение? У нас, извините, от аппендицита с дизентерией больше пациентов помрет без медицинской помощи, чем удастся спасти больных проволочником. В противном случае придется создать полумиллионный корпус врачей-полузнаек, предназначенный для лечения одного-единственного заболевания… Вы ведь не хотите этого, не правда ли?
Конечно, я этого не хотел.
– Так что же, ничего нельзя сделать?
– Ну, почему же, – пожевал губы ассистент Данзиро, – работы идут во всех направлениях. Вас же лично могу успокоить: министр здравоохранения еще два месяца назад издал распоряжение о включении во врачебную страховку одного курса лечения «ваерсаном». Так что знайте: станете врачом – можете рассчитывать на положенные вам семь ампул. Естественно, я прошу об этом никому не распространяться. Я достаточно ясно выразился, доктор Гото, или мне придется пожалеть о своей откровенности с коллегой?
– Конечно, Данзиро-сан, я все понял. И жалеть вам ни о чем не придется!
– Тогда до свиданья. И, если попадете ко мне на экзамене, напомните, что за проволочника я уже поставил вам зачет…
Лежать было жарко и неудобно. Я шевельнулся, чтобы сменить положение, и почувствовал, как заныла поясница – пожалуй, даже сильнее, чем ныла стопа, из которой я вчера вытащил своего четырнадцатого по счету червя. Как она, кстати? Я осторожно присел, хрустнув позвоночником, и испуганно прислушался: не слишком ли громким был этот звук, не смог ли он проникнуть за тонкие стены квартиры?
В доме было тихо. В щели между закрытыми оконными экранами начинал просачиваться серый рассвет. Как странно, что я проснулся именно утром. Почти неделю мы взаперти, мало двигаемся и непрерывно пьем. От этого граница между сном и явью стерлась: несколько десятков минут бодрствования незаметно сменяются несколькими минутами дремоты, в продолжение которой ты сохраняешь способность воспринимать все окружающее. Далекие звонки трамваев, залетающие в наш узкий двор-колодец, гудки автомобильных клаксонов, стук быстрых шагов, спускающихся по лестнице, гудение водопроводных кранов соседей – все это скользит по самой границе сознания, словно паук-водомер под мостками деревенского пруда.