Третий мотив — попадание в околофентезийную обстановку. В этом плане плохи наши южные области с огромными селами на трассах, но идеально подходят области к северу от Москвы с их многочисленными мелкими пустеющими деревеньками. Герой оказывается в созвездии маленьких мирков — деревень, барьеры между которыми существенны и представители которых так ярки, как бывают ярки только в фентези: архитипичные образы вожака, колдуна, вора — врага группы, прекрасной женщины и простого честного кузнеца.
Четвертый мотив — мотив постапокалипсиса. И тут снова только северу с мелкими деревушками есть чем похвастаться. Умершие деревни, вросшая в болота техника, брошенные ремонтные станции и мукомольные заводы. Металлические ржавые остовы, торчащие кое-где над деревьями. Отличное место для проживания разного рода нечисти. Конкуренцию им могут составить только маленькие умирающие промышленные города в индустриальной жути, но разговор о последней я бы отложил до другого раза.
И, наконец, кроме двух перечисленных причин привлекательности сельской жути, можно назвать еще и третью. Это обилие специфического литературного материала. В Советском Союзе популярна была «деревенская проза». Были и плохие «деревенщики», у которых каждый механизатор цитировал Ленина, не пил водки и был хорошим парнем, а пьющий был обязательно еще и холостяком, и вором, и безработным, и вообще идейным врагом советской власти. Но были «деревенщики» хорошие, их имена мы помним: Шукшин, Абрамов, Можаев. Начинал свою карьеру в качестве деревенщика и известный НФ-сообществу языческий фанатик Сергей Трофимович Алексеев, пишущий про бравых спецназовцев, защищающих тайные языческие ордена, прячущиеся в горах Урала, от коррумпированных работников спецслужб и служителей гнусных западных капиталистов. Плохо закончил, а начинал хорошо, опубликовал в «Роман-газете» отличный деревенский роман «Рой» и даже получил пару советских литературных премий. Ну да не о нем речь. Речь о том, что есть пласт литературы, непопулярной сегодня, но ценной как источник фактмата для конструирования наших сельских кошмаров.
Я считаю, что пора уже дать отпор буржуйским писателям вроде Кинга с его мистическими сектами в глухих селах Канзасщины и Оклахомщины, или Лавкрафта с его невыразимыми мерзостными тварями, прячущимися под досками доков в занюханных городках Новой Англии. Пора ответить им громогласно нашими разваливающимися тракторными станциями, брошенными колхозами, зарастающими узкоколейными дорогами, фанатичными зоотехниками, ловящими на трассе людей и проносящими их в жертву большой навозной куче, тощими коровами, установившими ментальный контроль за глухим селом, невероятно вдруг расплодившимися бездомными псами в пустеющем лесозаготовительном поселке…
Пора браться за сельскую жуть.
Антон Первушин
Космическая угроза
Современная космонавтика находится на распутье. С одной стороны, перед ней ставятся весьма амбициозные задачи (освоение Луны и полет к Марсу), с другой — расходы на нее ежегодно сокращаются, что стало особенно ощутимо в условиях мирового экономического кризиса. Очевидно, что в этих условиях руководству космических агентств придется пересмотреть свои планы. И этот процесс уже начался.
По поручению американского президента Барака Обамы комиссия независимых экспертов во главе с Норманном Огастином проанализировала программу НАСА «Созвездие» («Constellation»), предусматривающую высадку американских астронавтов на Луну в декабре 2019 года и возведение там постоянной обитаемой базы. Эксперты пришли к выводу, что при нынешнем финансировании (годовой бюджет НАСА составляет 18 миллиардов долларов) американские космические планы не могут быть реализованы в указанные сроки. Они порекомендовали дать НАСА еще 3 миллиарда долларов (не урезая общую сумму в 21 миллиард долларов как минимум до 2020 года), сдвинуть контрольные сроки, уделять больше внимания сотрудничеству с другими странами и коммерческими организациями, а главное — четко определиться с главной целью программы: Луна или Марс? При этом экспертный комитет указывает в своем докладе, что в освоении Луны нет ничего принципиально нового по сравнению с полетами «Apollo» 1970-х годов, а экспедицию на Марс сегодня одной Америке не потянуть. Посему предлагается новый вариант космической экспансии, получивший название «Гибкий путь» («Flexible Path»).
К «Гибкому пути» стоило бы присмотреться и руководителям нашей ракетно-космической отрасли. В рамках этого варианта предлагается отказаться от подготовки немедленной высадки на Луну, а Марс сделать дальней перспективой. Корабль же «Orion» переориентировать на новый круг задач, которые не только имеют научную ценность сами по себе, но и позволят зафиксировать за США несколько важных приоритетов. Например, никто не летал еще в точки Лагранжа (точки равновесия гравитационных сил внутри Солнечной системы), а, между прочим, некоторые ученые считают, что это идеальные районы для размещения гипотетических зондов инопланетян. Еще можно слетать до Венеры и Марса без высадки на их поверхность. Однако самым «лакомым» куском, по мнению комитета Огастина, являются астероиды. О них стоит поговорить особо.
В астрономии бывает и так, что выдающемуся открытию помогает заблуждение. Именно заблуждение привело к тому, что были открыты малые планеты, которые нынче принято называть астероидами, что по-гречески означает «звездоподобные».
Огромный и пустой промежуток между орбитами Марса и Юпитера издавна привлекал внимание астрономов, которые подозревали, что здесь должна быть еще одна — «пятая» — планета. Эту гипотезу выдвинул Иоганн Кеплер в XVII веке, а позднее общепринятым стало так называемое «правило Тициуса-Боде», согласно которому существует математическая зависимость в расположении планет, нарушаемая только пустотой между Марсом и Юпитером. Правило было опровергнуто последующими открытиями, но долгое время астрономы целенаправленно искали подтверждение ему и в конце концов нашли.
«Пятую» планету обнаружил в новогоднюю ночь 1801 года Джузеппе Пиацци, директор обсерватории в Палермо. Ее назвали Церерой в честь римской богини плодородия. Слабый блеск Цереры говорил о том, что размер этого нового объекта очень мал по сравнению с большими планетами Солнечной системы (согласно современным данным, размеры Цереры составляет 975 на 910 километров) — между Марсом и Юпитером двигалась планета-крошка.
Казалось, недостающая планета найдена, но 28 марта 1802 года астроном-любитель Генрих Ольберс неподалеку от Цереры обнаружил еще одну миниатюрную планетку. Ольберс дал ей название Паллада в честь Афины Паллады.
Однако и этим дело не ограничилось. Прошло несколько лет, и были открыты еще две планетки: Юнона (1804 год) и Веста (1807 год). Все три новых члена планетной семьи оказались телами очень небольшими — не больше 600 километров в поперечнике.
Обращал на себя внимание тот факт, что орбиты обнаруженных малых планет пересекались дважды в двух противоположных точках небесной сферы, словно изначально совпадали. Пытаясь объяснить это явление, Ольберс выдвинул гипотезу, что малые планеты находятся в зоне, где некогда пролегала орбита одной большой планеты. Это объяснение нашло широкий отклик среди ученых, и с тех пор они называют гипотетический объект «планетой Ольберса». Согласно распространенным представлениям, эта планета находилась на неустойчивой орбите в зоне одновременного воздействия гравитационного поля Юпитера и Солнца — и приливные силы буквально разорвали ее на части. Согласно другой версии, планета столкнулась с крупным небесным телом (например, кометой) и опять же распалась на несколько осколков под воздействием мощнейшего удара.