Марту, которая ни копейки с моего предприятия не получила, наверняка помурыжили пару часов и отпустили, не желая ссориться с ее матерью, директором ОблЕО.
После двухчасового сна меня разбудили и повели на допрос к другому следователю. Этот был похож на Винни-Пуха из нового мультика, очень мил и непосредствен, он предложил сигарету и воду, не смутился отказом, а затем начал говорить:
— Тэнгри Ханович Шаманов, хочу довести до вашего сведения следующую информацию. Кураторы проекта «Вожди» просчитались несколько раз. Мы не сумели их вовремя остановить — и у нас на руках два десятка потенциальных лидеров, причем таких, какие рождаются раз в сто лет, если не в тысячу. — Следователь уперся руками в столешницу и приподнялся, возвышаясь надо мной, и начал агрессивно «тыкать», упирая на каждое местоимение: — Ты понимаешь, что после первого же ожога на тебе я готов отдать приказ — и ты, и все девятнадцать пацанов, с которыми ты воспитывался, сегодня же умрут?
Я этого не ожидал.
— Новые Гитлеры в количестве двадцати штук. Люди, для которых окружающие — лишь инструменты, способ пробраться к власти. Защищенные презумпцией невиновности, вы смеетесь над нами, а мы стоим и ждем миллионных жертв, чтобы схватить вас за руку.
— Кто-то еще? — тихо спросил я.
— Все, все двадцать — сплошные проблемы, до вчерашнего дня я был уверен, что ты — единственное исключение. А теперь понимаю, что они-то гадят по мелочи и на виду, а ты скрытно — но по-крупному. У меня карт-бланш, я могу тебя убить, перевербовать, покалечить, превратить в зомби с помощью клоподемина. Я не могу только оставить все как есть — на меня давят и делают это с полной уверенностью. Если я не решу твою проблему, меня вотрут в землю, я уже чувствую, что стал ниже на пару сантиметров. Кстати, на случай, если ты думаешь, что я не принимаю тебя всерьез, — имя мое для тебя останется неизвестным, и все мое тело перед встречей обработано специальным составом — ни единой клетки моей кожи ты для своего колдовства не получишь.
Едва выйдя, я увидел Матвейку с двумя моноциклами. Второй он отдал мне и без слов рванул вперед. Я последовал за ним — как оказалось, мы ехали к Марте. В лифте он развернул меня к себе и сказал:
— Как только тебя забрали, она свалилась. Врачи сказали, что это «Лейба», жесткая форма, глаза у нее не открываются, пытались картинки проецировать прямо в мозг, не сработало. Она в коме и выглядит ужасно, может умереть в любой момент. Родители не знают о твоей причастности к вирусу. Если ты ее не спасешь, это будет значить, что либо ты не контролируешь своего демона, либо сам одержим им.
Марта лежала в стазисном поле, дыхание ее было слабым, но постоянным. Капельница, кислородная подушка, рембот. Серое лицо в красных крапинах прыщей. Зеленоватые ладошки. Выпадающие волосы на полу.
Наложив на нее руки, я призвал Лейбинта — и он сразу, в категоричной форме отказал мне в помощи.
— Ты не должен делить себя между ею и мной. Возьми наложниц, хоть сотню, хоть тысячу, но не живи с одной. А эту вообще забудь. И еще — помнишь, ты просил меня исчезнуть? Твоя молитва дошла до адресата, выкручивайся сам.
Я вышел из комнаты. Родители Марты даже не посмотрели на меня, Матвейка догнал у лифта.
— Ты не смог или не захотел?
— Я все сделаю, только чуть позже.
Расчет Лейбинта был прост: потеряв с девственностью возможность работы с классической магией, я стал привязан к нему — своему богу. Лучший момент для того, чтобы показать мне, кто в нашем тандеме главный, представить сложно.
Я спустился в гараж, не обращая внимания на топающего сзади Матвейку, открыл своим ключом и положил руки так, чтобы запястья чуть поднимались над столом — будто я работал с ноутбуком.
Машинка проявилась на своем месте. Естественно, «святой-чудотворец» не таскал ноут с собой — он просто как бы вывел его за скобки реальности. Как только я, первосвященник, потребовал его обратно в том месте, где лаптоп-алтарь появился впервые, он возник.
— Матвей, поможешь? Надо изгнать демона.
— Я не умею… — растерялся парень.
— Не имеет значения, мне хватит того, что ты веришь в своего Господа и Лейбинт для тебя враг. Не забывай этого.
Мой бог и покровитель почувствовал опасность за мгновение до того, как я вбил гвоздь в клавиатуру.
— Не делай этого! — Лейбинт возник рядом и попытался ударить меня, но с другой стороны молился Матвейка. Он говорил с другим, пытался изгнать демона — как умел. Лейбинт замедлился, колышась призраком.
Я отстегнул мотню и залил ноутбук, оскверняя алтарь старым, неоднократно проверенным способом.
Сразу после этого я почувствовал себя очень старым, очень усталым и очень глупым.
— Это обязательно было делать? — поинтересовался Матвейка. — Воняет.
В тот же день весь мир чудесным образом исцелился от «Лейбы». Марта еще два дня не могла ходить, но быстро шла на поправку. Через родителей она передала мне, что видеться со мной не будет. Не может и не хочет.
Рыжий доказал Рогеру и Костылю, что я их просто использовал, и они дружно обиделись на меня.
Безымянный следователь, похожий на Винни-Пуха, несколько раз встречался со мной, пытаясь понять, насколько я опасен. Он бы наверняка уничтожил меня, но то ли полномочий не хватало, то ли сработали созданные мною амулеты.
Глафира Владимировна с его подачи отправила меня в Суворовское училище — я не сопротивлялся.
Винни-Пух довел меня до чугунной решетки на Садовой улице Санкт-Петербурга и сказал:
— То, о чем мы договорились в первый раз, пошло в ход.
Тогда я убеждал его, что меня можно контролировать. Для этого достаточно всего лишь создать второго клона на основе моих костей, вырытых археологами.
Якобы я не пойду против людей, у которых есть точное подобие меня. Абсолютное подобие. Он так и не понял, что я сохранил разум и память человека из давно забытых времен.
Да, я потерял свою магию, потерял магию забавного злого божка, но я могу жениться и завести детей. А еще скоро родится человек, который в три года начнет вспоминать себя и к десяти полностью сформируется как личность. Это будет еще один Шаман, и с ним я всегда найду способ договориться, его магии хватит на двоих, а у него будет надежная семья.
На новом месте в Суворовском мне приснился сон, по всем канонам вещий, хотя и непонятный. Мультяшный Винни-Пух, нежно обнимающий бочку с медом и произносящий голосом следователя: «Это моя бочка. Об одном прошу: оставь ее в покое».
Алексей Мун
Узник
Его привели на рассвете. Дюжий монах почти волоком втащил тщедушное тело, свалил под стену и бросил на стол бумагу со свисающими шнурками и обломками сургучной печати.
Одноглазый мучитель трудно поднялся в своем углу, скрипя костылем. Негромко щелкнули четки, которые он прицепил к поясу.
— Кто там у тебя? — негромко спросил он с неудовольствием.
— Дак, это, — сказал монах и задумался. Потом засунул в нос толстый палец и принялся сосредоточенно ковырять.
— Ну? — прикрикнул мучитель, брезгливо поморщившись.
— Это, — повторил монах виновато. Было видно, что он забыл нужное слово.
— Еретик? — подсказал мучитель.
— Ну, это завсегда… — Монах подумал еще и, видимо, решил не умствовать без меры. — Колдун!
— Порчу, что ли, творил?
— Не, — с досадой сказал монах и вытер палец о засаленную рясу. — Мертвяков поднимал на Дубовом кладбище.
— На Дубовом? — переспросил зачем-то мучитель.
— На Дубовом, — согласно кивнул монах плешивой головой. — Добрые люди указали.
— Некромант, — устало заключил мучитель и проковылял к столу. — Отметку где ставить?
— Вот сюда, где место.
«Интересно, кому это нужно? — думал мучитель, выводя четыре единственных известных ему буквы. — Монахи сплошь неграмотны, я умею только подписываться, а отец дознаватель на эти писульки обычно и не смотрит. Ему писарь показывает совсем другие документы… Дрянь. Никому не нужные бумажки. „Добрые люди“. Бессмысленное паскудство. Все здесь бессмысленно».