Ролан. Слушай, старина, я тебе уже ответил: мы всегда с вами. Что за вопрос!
Одюбон. Это облегчает дело. С завтрашнего дня можно будет приступить к разработке деталей...
Июль (встает). Господа, необходимо выяснить очень важную вещь. (Ударяет кулаком по столу.)
Все вместе (взволнованно). Что? Вы меня напугали. Июль, что случилось?
Июль. Кто будет нашим святым покровителем?
Оторви. Действительно!
Дюпон. Да, задачка!...
Ролан. Надо же! Точно! Непросто! Так, посмотрим. (Считает на пальцах.) Святая Одилия?
Дюпон. Нет, святая Одилия уже была.
Ролан. Святая Жанна д’Арк?
Оторви. Ну нет, святая Жанна д’Арк уже замазана.
Ролан. А... вот... святой Лаврентий?
Июль. Святой Лаврентий? Вы что? Пройденный этап.
Одюбон. Ура! Эврика! Друзья мои, это замечательно!
Все вместе. Кто? Что? Кого?
Одюбон (встает). Святой Филипп!
Все (встают). Слава мужеству обреченных!
Ролан. Святой Филипп? Смотрите-ка... хм... вроде ничего, а что он такого натворил?
Дюпон. Ролан, вспоминайте!
Ролан (нетерпеливо). Да знаю я, знаю, я о другом говорю, о настоящем!
Июль (бубнит, будто вызубрил). Начнем с того, что их было трое. Святой Апостол Филипп родился в Вифсаиде, проповедовал во Фригии, в восьмидесятом году был подвешен за ноги и распят за то, что противился культу змей. Его праздник отмечался первого мая до тех пор, пока тот день, к несчастью, не оказался связанным с известным вам выходным. Есть святой епископ Филипп Гераклийский, приговоренный к сожжению в Андринополе в триста четвертом году отцом Севером и дьяконом Гермесом, двадцать второго октября. Есть, наконец, дьякон святой Филипп, родившийся в Цезарее, крестивший евнуха из Кандасы, проповедовавший в Самарии и умерший в семидесятом году до нашей эры. Заметьте, что его день — шестое июня!
Оторви. Шестое июня! Это знак свыше! А на самом деле, что произошло шестого июня? (Вспоминает очень сосредоточенно.) Какой я болван. Спутал с Варфоломеевской ночью.
Ролан (Июлю). А вы ничего, разбираетесь! Какого берем?
Дюпон. Епископа Гераклийского, его сожгли, значит, он огнеупорный. Будет покровителем огнеметчиков.
Одюбон. Отлично, Июль, я награжу вас тунисским орденом с желтой лентой и двумя красными перевязями.
Июль. Спасибо, у меня таких уже одиннадцать... Увольте... А знаете, я бы с радостью... не то чтобы я был очень верующим, но все-таки, Ролан, вы можете мне дать ваше благословение?
Ролан. Послушайте... Я с удовольствием, да народу маловато. Может, пойдем лучше выпьем в «Митру набекрень»? Это такая забегаловка около Сен-Сюльпис, мы там всегда встречаемся после торжественных тусовок.
Одюбон. Нет, нет, давайте здесь... Благословение будет дано, а Робер сфотографирует! (Зовет.) Робер!
Робер (приходит). Я тут.
Сцена V
Те же и Робер.
Одюбон. Робер, принеси все необходимое, надо сфотографировать благословение.
Робер. Хорошо, хозяин. (Выходит, приносит аппаратуру и прочее.)
Одюбон (зовет). Принеси музыку! (Остальным.) Подойдите сюда, встанем здесь. (Робер приносит фисгармонию.) Прямо как ангелы Кранаха, играющие на музыкальных инструментах.
Оторви. Можно я буду на дудочке? Я очень хорошо на дудочке играю!...
Одюбон. Нет, нет, давайте хором. (Он устраивается и пробует голос — возвращается Робер, расставляет лампы, установки — все принимают картинные позы.) Ну! Раз, два, три!
Хор. Спаси, спаси Европу.
Во имя всех святых.
Вспышка.
Робер. Великолепно! Еще раз.
Хор. Спаси, спаси Европу.
Во имя всех святых.
Дюпон (в экстазе). Ах, эта музыка! Она уносит вас! (Появляется Мать Одюбона. Гробовое молчание.)
Сцена VI
Те же плюс Мадам де ля Петардьер.
Мать. Так, так, мне кажется, маленькой компании весело! (Сыну.) Представь мне своих товарищей, Одюбон.