Дюпон, Одюбон.
Дюпон. Мой дорогой Вильсон!
Одюбон. Мой дорогой д’Извини!
Дюпон. Дюпон д’Извини. Если вас не затруднит, называйте меня полным именем или вообще никак меня не называйте и больше ко мне не обращайтесь.
Одюбон. Поверьте, у меня и в мыслях не было...
Дюпон (холодно). Это не имеет никакого значения!.. (Осматривается.) Как у вас очаровательно! Прелестная обстановка. (В сторону.) Какая гадость.
Одюбон. Моя мама прекрасно со всем справляется. Она такая заботливая!..
Дюпон. Ах! Матери! Настоящие подруги воинов.
Одюбон. Как правильно то, что вы говорите. Это очень мудро, хотя таковым не кажется, знаете ли.
Дюпон (обиженно). А мне кажется...
Одюбон. Садитесь! Чуточку анисовки?
Дюпон. Мне кажется, лучше подождать остальных...
Одюбон. Они вот-вот должны прийти... (Прислушивается.) Нет... (Звонок в дверь.) Да... Все вместе. А вот и они... (Робер вводит генералов Оторви и Июля.)
Сцена III
Одюбон, Дюпон, Оторви, Июль.
Одюбон. Дорогие друзья!.. Какая точность!
Дюпон (обиженно). Получается, я раньше всех пришел!
Оторви. Нет, это мы опоздали!...
Одюбон. Послушайте, мой славный Дюпон, нельзя же быть таким ранимым!
Дюпон. Мое имя Дюпон д’Извини. (Нарочито произносит оба «д».)
Оторви. Оторви де Бросс! Очень приятно.
Июль. Июль! Весьма польщен. (Рукопожатие.)
Одюбон. Ну вот — все в сборе! Если хотите, можем пополдничать. Садитесь, пожалуйста!.. (Все садятся.) Каждый располагается где хочет. Без церемоний!..
Июль. Мммм! Как все аппетитно!
Одюбон. Мама все-таки сделала пирог. Но я с трудом ее уговорил. Представьте себе: она страшно рассердилась, когда увидела, что я пью пастис... (Смеется, гордый собой.) Ух... Как я несносен.
Оторви. Очень плохо! (Июлю, тихо.) Он что, придурок?
Июль (так же). У него есть, наверное, и свои положительные стороны. (Вслух.) Вы собрали нас, чтобы объявить важную новость. Не пора ли ее сообщить?
Одюбон. Давайте сначала пополдничаем.
Дюпон. Но мы сгораем от нетерпения.
Оторви. Надо же! Вы сказали «сгораем», а я бы сказал «вскипаем»!
Дюпон. Как это — вскипаем?
Оторви. Я говорю, что мы вскипаем от нетерпения.
Июль. Чудно́, но я бы сказал «засыхаем» от нетерпения.
Одюбон. Гореть — это когда что-то делают на сковородке, сохнуть — это на противне, а кипеть — в воде...
Дюпон (оторопевший, в сторону). Я перестаю что-либо понимать! Он полный идиот!
Июль. И все же, мой дорогой Одюбон, меня гложет нетерпение.
Оторви. Да вы сами себя гложете!
Июль. Черт, мне даже есть захотелось от ваших кулинарных споров.
Одюбон. Послушайте, перед тем, как приступить к делу, нам все же позволительно начать со светских разговоров! Мы так мало видимся! Воспользуемся встречей, чтобы получше узнать друг друга! В конце концов, это первое заседание Генерального штаба. Прежде всего, хорошо бы нам называть друг друга по именам, было бы гораздо симпатичней. (К Оторви.) Вас как зовут?
Оторви. Мишель.
Одюбон. Какая прелесть.
Оторви (скромно). Покровитель воинов.
Одюбон. Это его единственный недостаток, но все равно очень удачно. (Июлю.) А вы кто, дорогой?
Июль (мрачно). Филипп! (Все встают.)
Все вместе. Слава мужеству обреченных. (Снова садятся.)
Оторви (с ностальгией). Ах! Где то время, когда все могли рассчитывать на звание генералиссимуса и не бояться разоблачения!
Июль. Для нас-то количество звездочек нормировано, а любая влюбленная парочка имеет их в любом количестве.
Все вместе. О, восхитительно! Какое тонкое высказывание! Как поэтично!
Июль. Какие пустяки; вот уже шесть лет, как я перевожу александрийским стихом учебник по начальной военной подготовке, поэтому стоит ли...
Одюбон. Мой дорогой Филипп, я полагаю, что выскажу общее мнение, если замечу, что в листве вашего дуба таится хорошенькая крошечная лира... (Смеется.)