Павел Юнг почувствовал, как в нем зашевелилась уже похороненная было надежда. Они не смогли вынести вердикт именно по тем пунктам, по которым ему грозил расстрел. Все остальное было уже не так важно. Энергия заструилась по его нервам, собственное хриплое дыхание чуть ли не оглушало.
- Неспособность суда вынести вердикт, - спокойно продолжал Александер, - не является оправданием, однако в силу презумпции невиновности суду не остается ничего другого, кроме как снять обвинение по названным выше четвертому и пятому пунктам.
Хонор Харрингтон сидела неподвижно, как изваяние, парализованная ужасом и отвращением, накатывавшими на нее с каждым приливом облегчения, испытываемым Павлом Юнгом. Опять! Он опять вышел сухим из воды. Учитывая вес его семьи, первых трех пунктов обвинения будет недостаточно даже для того, чтобы лишить Юнга мундира. Половинное жалование, официальное порицание - все это будет. Как и обещала леди Морнкрик, в строй он не вернется, останется числиться за штатом, но это не имеет значения. Он избежал казни и мог больше не беспокоиться на сей счет, ибо в сложной политической обстановке получившее такой урок Адмиралтейство не решится предпринять попытку пересмотра результатов процесса. Судя по тому, как облегченно обвисли плечи Юнга, понял это и он.
Хонор едва не стошнило.
Адмирал Александер продолжал что-то говорить, однако в накатившем на Хонор оцепенении его слова сливались в бессвязное бормотание. В следующий миг она почувствовала, что Пол крепко сжал ее руку, и бессмысленный шум вновь стал членораздельной речью:
- ... Исходя из вышеизложенного и принимая во внимание обязанность данного трибунала печься о боевом духе и боеспособности Королевского Флота Мантикоры, а также имея в виду ущерб, нанесенный чести и достоинству Флота вашим поведением во время боевых действий при "Ханкоке", настоящий трибунал вне зависимости от пунктов основного обвинения большинством в четыре голоса против двух признает вас опозорившим звание офицера Флота Ее Величества и постановляет, лишив вас всех чинов, званий и знаков отличия, уволить со службы по порочащим основаниям, без права ношения королевского мундира. Данное решение подлежит безусловному исполнению в течение трех часов с момента оглашения. На этом судебные слушания завершаются. Все свободны.
Граф Белой Гавани снова ударил серебряным молоточком, и на сей раз гонг прозвучал для Хонор благословенной музыкой, тогда как Юнгу показался звоном погребального колокола. Теперь, когда не приходилось опасаться за свою жизнь, он в полной мере осознал, в какую пропасть бесчестья ввергло его решение суда. Он предстал перед всеми ничтожеством, не заслуживающим даже расстрела.
И люди уже начали осознавать его унижение: воцарившаяся было в зале тишина прорвалась гомоном, богато расцвеченным смешками. Он побледнел, как смерть... и тут за спиной его раздался пронзительный электрический вой.
Несколько секунд Павел, слишком занятый своими переживаниями, слышал эти звуки, не понимая их значения. Потом он резко обернулся и замер на месте, скованный ужасом понимания. Завывала сирена медицинской тревоги. У него на глазах граф Северной Пещеры тяжело обмяк в кресле жизнеобеспечения и повалился ничком.
Глава 10
- Боже мой!
В приглушенном голосе Пола Тэнкерсли смешались смущение с непониманием, и Хонор повернула покоившуюся на его плече, как на подушке, голову, чтобы посмотреть, в чем дело. Королевский Флот заботился об удобстве капитанов своих боевых крейсеров, а потому ее апартаменты на борту "Ники" были гораздо просторнее и роскошнее, нежели жилье Пола на "Гефесте" Сейчас, все еще потные, раскрасневшиеся от взаимного удовольствия и не успевшие разжать объятий, они лежали на широкой кровати капитанских апартаментов.
Однако замечание Пола не имело отношения к их близости: свою оценку этому действу, молчаливую, но весьма красноречивую, он уже дал. В настоящий момент Пол едва ли не с трепетом следил за трансляцией последних новостей из Лэндинга.
- Просто не верится, - пробормотал он спустя мгновение. - Хонор, ты только взгляни.
- А вот как раз этого я предпочту не делать, - ответила она и закрыла глаза, вдыхая запах его тела, ощущая шелковистость его длинных волос, оказавшихся под ее правой щекой. - Я до смерти рада тому, что они гоняются теперь за кем-то другим, а Юнг меня не так уж интересует.
- Это слишком узкий взгляд на вещи, любимая, - шутливо укорил ее Пол. - Что ни говори, а мы стали свидетелями исторического события. Как ты думаешь, многим ли довелось на протяжении трех минут с позором вылететь со службы и унаследовать целое графство?
С гримасой отвращения Хонор открыла глаза как раз в тот момент, когда экран терминала у изголовья кровати переключился с массовых демонстраций перед зданием парламента на картинку в студии. Плоскому экрану недоставало объемности голографического контура, да и звук был тихий, однако она сразу узнала Минерву Принс, Патрика ДюКейна и гостей их программы "В огонь".
Сэр Эдвард Яначек и лорд Хэйден О'Хиггинс вышли в отставку, занимая должность Первого лорда Адмиралтейства, однако сближал их только этот факт. Во всем прочем они придерживались противоположных воззрений. Выбор приглашенных отражал крайние полюса нынешнего политического раскола, а заставка передачи - голографические изображения Юнга и Харрингтон, с гневом взирающих друг на друга, - служила символом непримиримой вражды. Чтобы догадаться, чему посвящена передача, Хонор не требовался звук, но Пол все равно увеличил громкость. Именно это и вызвало гримасу.
- ... трудно сказать, Патрик. Мне кажется, раньше таких ситуаций не возникало. Безусловно, лорд Юнг... прошу прощения, граф Северной Пещеры должен быть допущен в палату лордов. Конечно, появляться в Палате после такого приговора не слишком удобно, однако он пэр, и, стало быть, в соответствии с законом помешать ему в этом никто не может. Это означает, что нынешнее соотношение сил между партиями не изменится, и, откровенно говоря, признавая во внимание политическую ангажированность суда...
- Ангажированность суда? - прервал его лорд О'Хиггинс. - Чушь! Не думаю, что в этом суде были представлены сторонники лишь одной партии. Или вы забыли, Эд, что они приняли свое решение не единогласно?