Двигаясь с грацией абсолютной сосредоточенности, Баттерс нанес, как я предположил, дружеский удар Мечом, сбив погнутый и поврежденный шлем с головы того, кто оказался довольно непримечательной молодой женщиной с кожей коричневого оттенка, выпуклыми скулами и раскосыми глазами североамериканской уроженки далекого Северо-Запада, ее лицо было искажено в полном ужасе — и я увидел, как Меч прошел мимо, а его свет выжег из нее этот страх. Она дважды моргнула, словно очнувшись от дремоты, в которую прокрался дурной сон, стиснула зубы и поднялась с оружием в руке.
— Сэр Рыцарь, — с кратким кивком поприветствовала она меня и занесла меч, чтобы вонзить его в горло вражеского солдата, который лежал на земле, схватившись за то место, где была его рука.
Мне пришлось отвернуться и продолжить путь, чтобы не отстать от Баттерса, иначе он оставил бы меня карабкаться за ним по грязи. Но я оглянулся назад и увидел след, который мы оставляли — не только поверженных врагов, но и союзников, чье мужество возродилось после освобождения от темного давления воли Этниу.
Позади нас, Саня и его люди свернули в ту брешь, которую проделал Баттерс, заполнив ее нежданными дружественными нам силами — и другие, сражающиеся в хаосе вокруг нас, увидели эту возможность и сплотились вокруг обоих Рыцарей, пока их союзники ободряюще вопили, а потом бросились на все более неуверенного врага. Саня умудрился встретить Баттерса веселым приветственным возгласом, а затем здоровяк прикрыл шестерку Баттерса, просто следуя за маленьким Рыцарем, вращая клинком и отбивая атаки, которые шли с флангов и тыла.
В этот момент я понял, что имел в виду Майкл, когда сказал, что самая значимая часть Меча Веры не имеет ничего общего со словом «меч». Или вообще с артефактами, которые эти двое держали в руках. Ни один из Мечей не смог бы ничего сделать без умов, сердец и рук людей, несущих их. И сейчас Баттерс сам стал острием клинка, который прокладывал себе путь среди врагов, заполняя пустое пространство позади союзниками, воодушевленными обретением новых сил, и большим черным русским, непрерывно заливающимся сзади веселым дерзким смехом.
Не было ни единого способа, каким я мог бы пройти через этот бардак самостоятельно и не сделать его намного более грязным. Баттерсу это удалось играючи легко.
На этом поле, в этом хаосе, даже грязь не приставала к нему. Там, куда падал свет Мечей, каждый знал кто есть кто — и не было никакой путаницы. Только выбор. И куда бы ни направились Рыцари, враг падал, а наши союзники с ревом возвращались в бой.
Когда эти двое шли передо мной, они не были похожи просто на двух союзников. В этом кошмарном, отчаянном месте казалось, что рядом с тобой стоят сами надежда и вера, и эта сила была глубже и, в конечном счете, значительнее любых чар или магического оружия вокруг.
Короче говоря, Мечи прорезали дыру в хаосе, оставляя неприятелю плохие новости повсюду, куда бы они ни шли. Конечно, многие существа, сражавшиеся на нашей стороне, были далеко не ангелами. Но каковы бы ни были их причины, в эту ночь они стояли на защите жизни, и, очевидно, этого было достаточно для Силы, стоящей за Мечами.
Физические травмы, которые Рыцари на самом деле наносили телам врагов, были ничтожны по сравнению с опустошением, которое они причиняли моральному духу противника. На каждого фоморского воина, который падал перед ними, приходилось еще пятьдесят, которые видели, как их товарищи полегают под клинками пугающего света, видели, как враг бросается в бой с нарастающим ожесточением. Хуже того, под светом Мечей, ужасающая воля Титана слабела — и без этого психического давления, чтобы противостоять им, войска, которые Зимняя Леди привела в бой, наступали на врага с безукоризненной, разумной агрессией.
И где-то по пути я понял, что Зимние войска, которые Молли вела на битву, были детьми. Они представляли собой компанию чертовых молокососов, даже младше, чем Стражи. Дети дрались, как дублеры-каскадеры в фильмах про боевые искусства.
По Паранету ходили слухи, будто фейри снова взялись за похищения детей.
Возможно так и было. Боже, учитывая то, что мелькало у меня перед глазами, я даже не был уверен, что это так уж нехорошо.
Зимняя Леди снова взвизгнула посреди битвы чистым, презрительным и яростным голосом, когда один из ее сокращающихся телохранителей-троллей пробил себе путь через глыбы льда, оставленные на ее пути. Очередная волна вражеской магии обрушилась на поле битвы вокруг нее, и если она шла через нее почти невредимой, тролли вокруг нее кричали от боли и ярости, когда новые массы вражеских войск, движимые боязнью Корба и его тусовки, бросались на Зимнюю Леди.