А Марконе пошел прямо в рукопашную, стреляя из кремневых ружей и роняя их, словно у него был неограниченный запас. Гард и Хендрикс сражались по обе стороны от него, а его люди прикрывали ему тыл, когда они все вместе продвигались вперед, приближаясь на расстояние, слишком близкое даже для практичности пистолетов. Множество людей валялось в грязи, сражаясь, кусаясь и царапаясь. Плохая идея — бороться с неандертальцами. Мы не имели успехов в подобных схватках, и как только они поняли это, враг бросился вперед с неистовой самоотверженностью, и если у вас не было друга, чтобы застрелить берсерка-солдата, вас колотили о землю, пока вы не умрете.
Защитники добрались до Титана примерно в одно и то же время.
Гард была первой.
Валькирия описала полный круг топором, чтобы увеличить инерцию замаха, выкрикнула что-то, похожее на музыкальную ноту, и лезвие зажглось рунической силой. Она ударила Этниу по лодыжке. По задней части голеностопного сустава.
Прямо в ахиллесово сухожилие.
И впервые за тысячелетие, смертные услышали, как Титан вопит от боли.
Это было похоже на взрыв психической бомбы. Волна агонии ударила в мою нервную систему с ясностью и интенсивностью зубной боли, чистой и нефильтрованной. Мир накренился в сторону. Я бы упал, если бы Саня не подхватил меня под руку.
Этниу зашаталась, ее нога не кровоточила, но была жестоко сломана и больше не удерживала ее вес — и Хендрикс врезался ей в бедра, как полузащитник, которым он когда-то и был. Титан и профессиональный громила упали вместе — и без малейшего колебания, Марконе выхватил свой последний и самый большой пистолет, ткнул стволом в настоящий глаз Титана, и нажал на спусковой крючок.
Раздался воющий звук, вспышка фиолетового света обожгла сетчатку, и голова Этниу дернулась назад и в сторону.
И снова без промедления, Марконе бросил пистолет, выхватил нож и, упав на колени, вонзил его в тот же глаз.
Этниу взбрыкнула. Послышался треск множества мокрых палочек. Хендрикс задохнулся. Гард снова занесла свой топор, но Титан просто обхватила ее ногу вокруг колена и вывернула. Хрустнули кости и связки. Гард с криком свалилась.
Руки метнулись к Марконе со сверхъестественной быстротой, однако барон Чикаго не собирался ждать, чтобы увидеть их приближение, и уже перекатился через плечо, прежде чем она успела схватить его.
Титан села. Вокруг ее естественного глаза виднелось кольцо порохового ожога, небольшое покраснение, а в остальном на ней не было ни следа. Она выбила ноги Марконе из-под него, когда он начал подниматься, заставив его растянуться на земле.
Этниу подняла копье.
— Нет! — крикнул я. Я вызвал последние два взрыва кинетической энергии из своего посоха, опустошив его, но было слишком тесно, и бронированные солдаты впитали в себя взрывы, прежде чем они смогли достичь Этниу.
Копье опустилось.
Хендрикс принял его на себя.
Этот здоровяк, давний телохранитель гангстера, ринулся наперерез копью.
Удар пришелся точно в цель, сильный и чистый. Копье пронзило Хендрикса по диагонали, вошло выше ключицы и вышло в районе почек. Сопротивление его тела нарушило траекторию наконечника. Он воткнулся в землю рядом с головой Марконе.
Хендрикс грозно посмотрел вверх на Титана. И сплюнул.
Затем он умер.
Его глаза были открыты и продолжали сверлить противника.
Гард закричала в простой, древней, человеческой муке.
А Марконе скользнул за спину своего мертвого товарища, выхватил автоматический дробовик из ремня на груди Хендрикса, направил ствол прямо в лицо Титану и разрядил обойму.
Этниу отшатнулась, защищая лицо руками и крича от ярости. Она показывала все больше слабостей — она не обращала внимания на огонь, который велся по ней ранее, но выстрелы Марконе причиняли ей боль. Она размахнулась копьем в сторону и обратно, ударив Марконе обмякшим телом Хендрикса с отвратительной неизбежностью столкновения. Затем она взмахнула освободившимся копьем, послав столб молний бушевать на том месте, где была Архив. Рамирез схватил девочку и отдернул в сторону, но Этниу успела встать на ноги.
Огненная игла, такая яркая, что резанула по глазам, вонзилась в талию Этниу, там, где ей приходилось поворачиваться и сгибаться, и где броня просто не могла быть совсем уж толстой. Это неудобство вызвало у нее раздраженное шипение, и она взмахнула копьем, ударив в моего деда еще одной молнией. Старик вовремя поднял щит, но Кристос был на половину удара сердца медленнее. Буйством взрыва его отбросило в сторону, он горел, тело обмякло и превратилось в тряпичную куклу.