И мне в любом случае требовалось увести ее к воде.
Марконе знал план. И он продумал его лучше, чем я.
Поэтому я бросился за ним, нырнув из чистого воздуха вокруг поля боя в удушливую дымную пелену над городом.
Становилось все труднее определить, где был парк. Земля была разорвана на части высвобожденными там силами. Мы добрались до того места, где стоял пешеходный мост, и обнаружили, что Этниу использовала Око, чтобы облегчить переход улицы внизу для своей армии. Она разнесла мост и подпорные стены, превратив их в груды щебня. А дальше было еще хуже. Улицы, здания, деревья, фонарные столбы — все, что не могло спастись бегством, подверглось разрушению, словно она поднялась из озера и силой Ока превратила в труху все, что находилось в поле ее зрения. Подпорная стена у воды теперь была... просто очень, очень каменистым пляжем.
Я догнал Марконе, когда он карабкался по неровной земле, убегая со всех ног. Когда я наконец поравнялся с ним, он ускорил бег, и мне с трудом удалось за ним поспевать. Разумеется, он не выглядел так, будто испытал такой же физический дискомфорт, как я в эту ночь, но даже так он двигался чертовски хорошо, будто уже бывал в подобных местах раньше.
— Мы можем использовать оружие? — спросил он отрывисто, пока мы бежали.
Этниу испустила гневный вопль позади нас и и раздался звук, как будто рвались металлические тросы.
Затем она еще раз закричала. Уже ближе.
— Может я и смог бы — выдохнула я. — Если бы у меня была целая жизнь, чтобы изучить его. Но, скорее всего, нет. Нечто подобное не предназначено для смертных.
— Тогда у нас нет другого выбора, — постановил Марконе. — Что вам потребуется для заточения?
— Ее кровь, — ответил я.
И я начал рвать сумку, которую носил завязанной на поясе большую часть ночи.
Крик Этниу раздался снова, еще ближе. Она двигалась не намного быстрее нас. У нее тоже выдалась веселая ночка. Адские колокола, насколько мне известно, она использовала эхолокацию. У нее были все остальные треклятые преимущества.
— Я так понимаю, ваше оружие на это способно? — осведомился он.
— Не знаю, — честно признался я. Тем временем, мы достигли пляжа и спускались по склону разбитой скалы к краю воды. — Но его оказалось достаточно для Сына Божьего. Полагаю, оно как раз в нужной лиге.
Глаза Марконе расширились. Одна из его рук вздрогнула.
— А взрослые разрешили его оставить?
Позади нас раздался стук камня о камень.
— В мире не так уж много справедливости, — сказал я. — Эта штука может сработать. А может и нет. Нужна довольно серьезная сила, чтобы причинить ей вред. Например, сила ангельского уровня.
— Мечи, — догадался он.
— Баттерс новичок, — сказал я. — Он сделал что-то не раздумывая. Вот и все, что у нас есть.
В дымке, в которой видимость упала примерно до тридцати футов, я услышал чье-то дыхание, вскипающее легким рыком на каждом выдохе.
Марконе напряженно присел.
— У тебя хотя бы осталась пушка? — поинтересовался я. — Может тебе удастся ее отвлечь.
— У меня есть нож, — заявил Марконе.
— Типишный гангштер, — прошепелявил я. — Принеш нож на апокалиптишную битву.
Марконе одарил меня ровным взглядом, а затем сказал гораздо более разговорным тоном:
— Честно, Дрезден. Если бы вы использовали свой свой ум хотя бы вполовину так же, как свой рот, вы бы уже управляли этим местом. — Он поднял Око и терпеливо заговорил — У меня есть то, что ей нужно. Я отвлеку ее..
Он отошел от меня на несколько ярдов и замолчал, наблюдая за темными тенями.
Я собирался сказать в ответ что-то о языке и помеле, но вместо этого я замолчал, собрал часть своей силы и сформировал из нее самую мягкую, самую слабую завесу, какую только мог, вокруг себя. Если в ней будет слишком много силы, Этниу может заметить движение энергий.
Теперь она была ранена. Рыскающая. Опасная. Яростная. Испуганная.
Как одна из нас.
Она будет сосредоточена на возвращении Ока, сосредоточена на укреплении его мощи, на уничтожении своих врагов, которые были всеми нами, навсегда.
Я не буду иметь значения, если не встану между ней и Оком.
Поэтому я стоял неподвижно и молча, позволяя туману битвы и более тонкому усилию воли сгуститься вокруг меня. И ждал.
Это не заняло много времени.
Этниу спустилась по склону на четвереньках, ползя с совершенной грацией на искалеченных конечностях, как раненый паук, держась на обрубке руки так легко, словно родилась такой. Ее опаленное лицо... своего рода кипело, испуская густой туман или пар, пока ее тело боролось с ранами, нанесенными Одином.