Не то чтобы эти двое могли меня остановить. Разве только Рудольфу повезло бы с первым выстрелом, но в настоящих перестрелках такое случается гораздо реже, чем вы думаете.
«Убей их», — настойчиво шептал мне внутренний голос.
Я закрыл глаза на секунду. Может, стоило бежать, а не брать велик. Зимняя Мантия явно реагировала на витающий в воздухе страх, чувствовала что в городе полным-полно трепещущей добычи — источника невероятного наслаждения. Она металась по выстроенной мной у себя в голове клетке, как голодная, неугомонная зверюга.
— Нет, — ответил я внутреннему голосу. — Добиваться ответов, убивая направо и налево — это не так просто как кажется. Лучший способ выжить — придерживаться простых решений.
Я не пытался заморачиваться спорами о добре и зле. Эти концепции были за рамками понимания такой магической конструкции как Мантия.
Это если предположить, что я разговаривал с ней, а не, типа... С самим собой... Блин...
Я открыл глаза и поднял руки.
— Рудольф, чувак, сейчас не время...
— Заткнись! — заорал он. — Еще раз откроешь свое хлебало — и я выстрелю.
Я закрыл хлебало и приготовил щит. Дерьмо. Если этот идиот начнет пальбу, то придется рискнуть, поднять щит и убежать. Эти двое не смогут долго за мной гоняться. Блин, мне всего-то нужна секунда-другая, чтобы активировать защиту. Стоит отскочить от Рудольфа через дальнюю сторону велика. В темноте ему может потребоваться секунда или две, чтобы снова прицелиться, а у меня появится возможность поднять щит еще до того как он начнет стрелять.
Я услышал слабый шорох движения в тенях.
Посмотрев что творится за Рудольфом, я увидел в темноте через улицу светящиеся глаза. Одна, две, три, четыре пары глаз приближались сквозь ночь, сверкающие, рядом с землей, исчезающие в особенно темных местах.
Внезапно, со всех сторон в ночи раздался собачий рык.
Глаза Рудольфа стали расмером с блюдца. Он в панике отступил в сторону, мечась взглядом направо и налево.
— Что это было?
Я издал несколько бормочащих звуков, не открывая рта и не шевеля челюстью, немного покачивая руками, не опуская их.
— Масленка, — проскрипел я, изображая заржавевшего Железного Дровосека. — Масленка!
— Чтоб тебя, Дрезден! — заорал Рудольф. — Отвечай!!!
— Это волки, Руди. Лесные волки. Зашли типа на огонек. А еще они мои друзья.
Рычание стало громче. Уилл и Альфы уже давно были на улицах. Ребята знали, как здесь выживать, как сражаться, как побеждать и как стать, при желании, очень и очень страшными.
Слышали когда-нибудь гневный рык волчьей стаи? Звуки в принципе не расслабляющие.
— Видел, что волчья пасть может сделать с костью буйвола? — поинтересовался я. — Впечатляющее зрелище. В сравнении с этим, человеческие кости смахивают на кукурузные палочки.
Как обычно, стены отгораживающие разум Рудольфа от неприятной реальности были крепки.
— В центре Чикаго нет волков! — завопил он. — Это какой-то трюк!
— Технически ты прав, — сказал я. — Они оборотни. Но это никакой не трюк.
Рудольф издал звук, смахивающий на скрип несмазанных дверных петель.
— Иисус, Мария и Иосиф... Рудольф, что за хрень ты, гребанный идиот, творишь? — Простонал все еще лежащий на земле Брэдли.
Гляделки Рудольфа нацелились вниз на Брэдли.
Это было как раз тем, что мне нужно. Вложил волю в браслет с щитами на левом запястье, я поднял его и пробормотал: «Defendarius».
К моменту, когда взгляд Рудольфа снова вернулся ко мне, между нами возник светящийся купол полупрозрачного силового поля. Сквозь линзу поля образ Руди искривился как в Комнате Смеха, делая его чуть шире и ниже. Пистолет в руке детектива дрожал. Хорошо еще, что не выстрелил.
— Проклятие, что тут происходит!? — потребовал объяснений Рудольф.
Выглядевший дезориентированным и раздраженным, Брэдли поднялся на ноги. Первое, что он сделал — напряженно посмотрел на сияющий свет моего щита. Затем, чуть покачав головой, он подошел к Рудольфу, осторожно положил руку ему на предплечье и нажал вниз, заставляя опустить ствол.
Рудольф попытался отмахнуться от него.
— Что, черт возьми, ты делаешь?
— Спасаю твою дурацкую карьеру. — ответил Брэдли, продолжая давить руку со стволом вниз. Парень был реально кубического телосложения и сильнее полдюжины Рудольфов. Меньше чем через секунду сопротивления Рудольф сдался и опустил оружие.
Брэдли взглянул сначала на меня, а затем в темноту, откуда все еще раздавался угрожающий рык.
— Дрезден. Отзови их.
Я посмотрел на Брэдли, а затем крикнул в темноту: