— Это старые счеты между её народом и сидхе. Застарелая ненависть. Устоять против неё трудней всего.
Я покосился на своего деда. Старик никак не отреагировал.
— Она обязана разрушить, созданное мной, — сказала Мэб. — И она пытается отколоть от меня моих соратников и союзников, демонстрируя мою слабость — сейчас, в самую короткую ночь в году, когда моя сила находится в своей низшей точке.
Я посмотрел на другую сторону крыши, где Летняя и Зимняя Леди стояли в центре светящегося роя крылатого маленького народца. Мелкие фейри то появлялись, то исчезали размытыми полосами разноцветного света. И Молли, и Сарисса держали глаза закрытыми, их губы безостановочно что-то бормотали.
— Учитывая силу её воли, — сказал я, — не уверен, что остров представляет такую уж угрозу. Это всё ещё мне придётся запихивать её в бутылку.
Мэб бросила на меня взгляд, немедленно напомнивший, почему она была Королевой Воздуха и Тьмы. Её глаза были холодными и серыми, словно цепи.
— Любую волю можно сломить.
Меня пробила дрожь. Глубоко внутри. Потому что я действительно не хотел, чтобы Мэб это увидела.
— Многое ляжет на его плечи, — хрипло сказал Эбинизер. — Будет крайне важным держать его подальше от битвы, покуда не наступит нужное время.
Мэб послала Эбинизеру быстрый взгляд и то, что в самом техническом смысле, можно было расценить как лёгкое фырканье.
— Если ты желал тщательной точности и сдержанности, — сказала она, — ты выбрал не того чемпиона, Чёрный Посох.
Старик сердито посмотрел на Королеву Воздуха и Тьмы и сказал:
— И тем не менее.
— Когда ужасы начнут рвать на части жителей этого города, — спокойно сказала Мэб, — когда его женщины и дети начнут взывать о помощи, я позабавлюсь, наблюдая, как ты пытаешься сдержать его.
Я поднял руку и обратился к Мэб, со всем возможным уважением:
— Он прав. Если я — ключевой игрок, я должен быть готов, когда настанет время.
Мэб одарила меня взглядом, в котором было нечто похожее на жалость. Или, возможно, презрение.
— Как будто ты способен сдерживать себя лучше, чем он, — она покачала головой. — Утешься тем, мой Рыцарь, что я выбрала тебя именно для таких времен. Когда стихия разрушения — именно то, что нужно больше всего.
— Что? — спросил я.
Мэб сделала нечто более пугающее, чем способно большинство чудовищ.
Она улыбнулась.
И это было искренне.
— Гарри, — сказала она и её голос был почти-что тёплым. — С того самого момента, как я впервые увидела тебя, я увидела в тебе потенциал к истинному величию. — Она положила тонкую прохладную руку мне на предплечье и к улыбке на её лице добавилась гордость.
— Уже почти настало время тебе начинать осознавать это самому. И как только ты это сделаешь, как только поймешь, мы совершим великие дела. Мы вместе.
Мой старик встал между нами, между Королевой Воздуха и Тьмы и мной. Его голос был похож на гранит:
— Он не твое орудие, Мэб.
Улыбка Мэб приобрела голодный, волчий оттенок.
— Он как раз моё орудие, — прошипела она. — По собственному выбору. И это больше, чем когда-либо давали ему твои люди. И они называют сидхе нечестивыми и лживыми.
Я моргнул и покосился на Эбинизера.
Старик не захотел встречаться со мной глазами.
Мэб рассмеялась, тихо и довольно. Она обошла Эбинизера и провела рукой по моему плечу тем же жестом, каким владелец мог бы огладить крыло автомобиля, владением которым он особенно гордится.
— Сделай все возможное, чтобы оставаться в поле моего зрения во время битвы, мой Рыцарь. И будь тем, кто ты есть. Этниу будет той, кто она есть. У неё нет другого выхода. — Она кивнула Эбинизеру и начала говорить что-то ещё...
Послышался резкий жужжащий звук, в начале едва слышный, но быстро нарастающий. Я действовал не раздумывая. Я вытянул правую руку и толкнул Мэб к себе за спину, пока моя левая рука взлетела вверх и моя воля сформировала щит, нацеленный в основном в небо. Я едва успел собрать щит воедино, когда нечто, скрытое завесой, спикировав со скоростью близкой к скорости сапсана, разбрызгалось по его невидимой поверхности на добрых три фута в радиусе.
На моих глазах, шесть или семь фунтов... мяса, в основном, появилось из-за разрушенной завесы и медленно скользнуло вниз по сферической плоскости моего щита. Оно шлёпнулось на землю с влажным звуком. Я уставился на остатки этой штуковины. Оно выглядело смесью летучей мыши, ящерицы и кальмара. Всё резиновое и кожистое, серое и розовое, как говяжий фарш, оставленный без обработки слишком надолго. Воняло совершенно отвратительно, как будто лопнул какой-то ядовитый пузырь. Части какой-то желтоватой слизи активно растворяли плоть существа, пока оно подыхало, и его щупальца метались, размазывая всё больше этой дряни по крыше замка. Слизь искрилась и брызгала на зачарованном камне.