Сто пятьдесят ярдов.
Глубоко внутри себя, я коснулся запаса Огня Души, дарованного мне много лун назад. Огонь Души был чистейшей силой Творения во Вселенной, оставшейся после рождения самого мироздания. Ангелы обладали Огнем Души, и один из них дал мне его достаточно, чтобы хватило до конца жизни. Огонь Души не делает магию мощнее, если быть точным, он делает ее более существенной. Будучи силой самого Созидания, Огонь Души лучше всего подходил для сотворения и защиты, и то что я замыслил потребует его в достатке.
Сто ярдов.
Из меня начал изливаться холодный голубой свет. Его хватало, чтобы высветить каждого октоконга на местности, а щит Рамиреса сиял все ярче и ярче. Я изо всех сил старалась не вздрогнуть, когда усиливающиеся брызги свинца хлестали меня по груди и лицу.
— Гарри, — прохрипел Рамирес. — Гарри.
Пятьдесят ярдов.
Мысленно я смешал силу источника Зимы с Огнем Души.
Моя голова взорвалась чистой агонией, когда энергии встретились — и впились друг в друга, превращаясь в грозовой тайфун в моих мыслях. Иней покрыл мои ногти и растекся по двум футам посоха по обе стороны от моей руки, сжимающей его. От меня исходили небольшие облака пара, когда холод Зимы столкнулся с жаром летней ночи.
— Infriga! — взревел я, указывая посохом на землю сбоку от наступающей линии Йотунов.
Сила потекла из моего сердца в древний дуб моего волшебного посоха, сосредоточиваясь и концентрируясь по всей длине в резных рунах и символах. Инструмент дергался в моей руке, как пожарный шланг под высоким давлением, и мне пришлось сжать его обеими руками и напрячь каждый мускул, чтобы удержаться на месте. Руны светились таким же ярким зелено-золотым светом, как глаза Альфреда с Предела Демона.
Завывающее копье ледниково-голубого, ясного, видимого, абсолютного холода хлынуло в ночь. Сам летний воздух протестующе закричал от внезапного, дикого изменения температуры, с кипящим облаком пара и тумана вокруг меня. Луч ударил в землю перед приближающимся Йотуном — и там, где этот луч прошел, образовалась стена совершенно прозрачного льда, двадцать футов толщиной, тридцать футов высотой, изгибающаяся вперед, подобно прибойной волне.
Воя в унисон стенающему воздуху, я направил луч слева направо поперек пути надвигающегося Йотуна, который столкнулся с моим барьером со всей силой и инерцией грузового поезда. Раздался оглушительный рев, серия ударов, и трещины пробились сквозь прозрачный лед паутиной безумных линий.
Но стена устояла.
Я бессильно обмяк, когда остатки энергии, потраченной на заклинание, покинули меня, и упал бы, если бы Рамирес меня не поддержал. Мое зрение на секунду размылось и я провел рукой по глазам, где на ресницах намерзли ледяные кристаллы, стирая зимнюю пелену, что закрывала обзор.
К тому времени, как я прочистил глаза, Йотуны ревели. Их мечи и секиры загорались огнём, словно их окунули в напалм и подожгли. Пылающие клинки обрушились на Зимний лёд с гулким треском, подобным рёву пушек. Свет, пробиваясь сквозь призму медленно разрушающейся стены, танцевал, лихорадочно меняя оттенки. Взрывы осколков льда разлетались смертоносными ливнями. Визжащие струи пара вырывались с каждым ударом, некоторые свистели, как призрачные адские поезда.
Я перевел взгляд на своего деда. Твёрдо расставив ноги, Эбинизер держал руки по бокам, повернув ладони к земле и широко разведя пальцы. Сам воздух дрожал вокруг него от силы разнообразных энергий.
Моя ледяная стена треснула и обрушилась за считанные секунды, Йотуны долбили и рубили её, не взирая на смертоносные выбросы пара.
Но нескольких секунд было достаточно.
Старик открыл резко глаза, оскалив в напряжении зубы, развернул к верху ладони и поднял их — медленно и дрожа, как будто они несли вес, слишком немыслимый, чтобы его можно было с легкостью оценить, и прорычал:
— Plimmyra.
Йотуны с криком рванулись вперёд, громыхая сапожищами...
... а потом сама земля забурлила и просто проглотила их без церемоний. Йотуны повалились с оглушительными воплями смятения и ярости, утопая в земле, которая ещё мгновение назад была твёрдой, а теперь, насколько я понял, была настолько залита водой, что превратилась в нечто похожее на зыбучий песок.
Гиганты бились и боролись, и я обернулся, посмотреть на своего старика. Дрожа и задыхаясь, пока энергия заклинания покидала его, он оперся рукой о бетонный край гаража, переглянувшись с Кристосом. И затем эта парочка стала хихикать, наполовину из-за усталости, наполовину от удовлетворения.
Предводитель эйнхериев секунду радостно пялился, как Йотуны неуклюже барахтаются и спотыкаются друг о друга, а затем издал ликующий клич, вскинул топор и просто перемахнул через перила на улицу, что была в двадцати футах под нами. Остальные возрожденные воины хлынули следом, волной радостных воплей. Мне показалось, я слышу, как ломаются лодыжки, когда они ударялись о землю.