Серьезно относится к собственной безопасности господин Григорьев, подумал Егор, прямо бункер Гитлера, а не банк, только с помощью газовой атаки и можно его отсюда сковырнуть. Интересно, если какой-то бойкий король бензоколонок имеет такие апартаменты, то какие же у господина Быченко, босса всея округи?
Приемная Григорьева поражала белизной, обилием декоративных зеркальных панелей, плоским аквариумом чуть ли не во всю стену, «глазками» телекамер по всем углам и длинноногой секретаршей с великолепной грудью. Кроме секретарши, здесь же обретались и двое сурового вида мужчин из секьюрити шефа, подозрительно ощупавшие взглядами фигуры посетителей.
Шурик совсем потерялся в этой обители власти и готов был простить все свои обиды, не входя в кабинет начальника, но Крутов был настроен иначе.
– По какому вопросу? – с деловой улыбкой спросила секретарша.
– По личному, – улыбнулся в ответ Егор.
– Как о вас доложить?
– Полковник Крутов, служба безопасности.
Улыбка девицы потускнела, она что-то нажала на пульте монитора на столе, и тотчас же пробудился скрытый динамик:
– Пусть войдет.
– Пройдите, пожалуйста. – Секретарша открыла толстую белую дверь в кабинет шефа.
– Мы пройдем вдвоем. – Егор подтолкнул Шурика вперед, и они вошли в кабинет Григорьева, не очень большой, но исключительно современный, черно-белый, с плоским телевизором у стены размерами метр на полтора, колонкой кондиционера, мебелью в стиле «мобайл» и картиной Малевича на стене слева от стола хозяина. Григорьева Крутов никогда не видел, поэтому дал себе несколько секунд на его оценку.
Вениамин Витальевич Григорьев больше всего походил на актера Юрия Соломина и был так же вежлив и культурен, что поразило Крутова до глубины души. Он не ожидал встретить бензинового короля, сочетавшего внешность актера с поведением потомственного интеллигента.
– Что привело ко мне офицера столь грозной организации, как Федеральная служба безопасности? – спросил он, с любопытством окидывая взглядом Егора и его спутника. – Присаживайтесь, как говорится, в ногах правды нет.
– Ее нигде нет, – спокойно сказал Крутов. – А привело нас к вам небольшое, как я надеюсь, недоразумение. Суть дела такова. Несколько дней назад вы совершили наезд на машину этого молодого человека…
– А-а, – в глазах Григорьева мелькнуло воспоминание, – то-то он показался мне знакомым. Действительно, было дело, виноват. Но ведь мои люди все уладили?
– Да как вам сказать? – усмехнулся Крутов. – Уладить-то они уладили, но уж как-то очень несправедливо.
– Что вы имеете в виду? Мало заплатили? – встревожился Вениамин Витальевич.
– Если это можно назвать мало… не заплатили совсем, да еще пригрозили, что, если будет жаловаться, долго не проживет.
– Не может быть!
– Господин Григорьев, я похож на шутника?
– Нет, но…
– Вот и давайте говорить, как солидные люди.
Вениамин Витальевич побарабанил пальцами по столу, наклонился к пульту селектора:
– Мариночка, вызови Кислярского.
– Слушаюсь, Вениамин Витальевич.
Через минуту в кабинет вошел могучий молодой человек с бычьей шеей, квадратными плечами и короткой стрижкой «унисекс».
– Этот гражданин утверждает, – кивнул на бледного Шурика Григорьев, – что вы не заплатили ему за ремонт машины и даже пытались запугать. Это правда?
Квадратноплечий Кислярский поглядел на Шурика, качнул маленькой по сравнению с шеей головой.
– Ну что вы, Вениамин Виталич, врет он, мы рассчитались с ним по полной программе.
Глаза Шурика стали квадратными. Крутов посмотрел на него.
– Он? Среди тех, кто с тобой разговаривал на «стрелке», был этот тип?
– Был, – пролепетал Шурик.
– Ну ты, полегче… – начал было молодой человек и через несколько мгновений лежал на ковре лицом вниз с вывернутой за спину рукой.
– Не хами, молокосос, – сказал Крутов, нажимая на предплечье парня так, что тот охнул. – Какую сумму дал тебе босс для улаживания конфликта?
– Отпустите его, полковник, – попросил Григорьев любезно, – мы сами разберемся. Я дал ему три тысячи долларов.
Крутов отпустил руку Кислярского, сел к столу снова. Молодой помощник Григорьева поднялся, потирая кисть и локоть, исподлобья глянул на Егора, и тот понял, что приобрел себе смертельного врага.
– Иди, – жестко сказал Вениамин Витальевич, – потом поговорим. Квадратноплечий ушел.
– Вот вам деньги. – Григорьев достал пачку стодолларовых купюр, отсчитал половину, встал и вложил растерявшемуся Шурику в руку. – Надеюсь, инцидент исчерпан? Извините нас. Но, как говорится, в семье не без урода. Ведь я им плачу неплохо, можно было бы и не подрабатывать таким вот образом. Что поделаешь, рабская психология у нынешней молодежи. Еще раз извините.
Крутов поднялся. Владелец бензоколонок Ветлуги перестал ему нравиться.
– Спасибо за справедливое решение вопроса, не ожидал, честное слово.
– Пустяки. А вы, господин полковник…
– Можете называть меня Егором.
– А по батюшке?
– Лукич.
– Егор Лукич, а вы к нам как – в командировку, по служебным делам или в отпуск, отдыхать?
– На постоянное место жительства, – ответил Крутов. – До свидания. Всего доброго.
Они покинули кабинет бензинового короля, оставив его в задумчивом состоянии. В вестибюле банка наткнулись на Кислярского с двумя такими же здоровыми лбами. Все трое уставились на Крутова так, будто собирались взглядами просверлить в нем дырку. Не сбавляя шага, он двинулся прямо на них, и молодые люди расступились. В спину Егору вонзился чей-то злобный шепот: