Начать производство двигателей Джонни принудили. Но после долгих мытарств с психлосской математикой он сам разозлился не на шутку. Разгадать тайну стало уже делом принципа. Другого пути нет. Терл с его громоздкими уравнениями, которые никогда не сходились и не имели никакого смысла, был не помощник. Почему, если с пультом что-нибудь случалось, он никогда не знал, где именно в цепи неполадка? Джонни вдруг вспомнил о письме Вораза. Сотни тысяч изобретений – и все на языке психлосской математики. Чтобы действительно переоснастить военные компании на производство ширпотреба, эти сотни тысяч открытий, пусть даже накопившиеся за тысячелетие и, вероятно, украденные психлосами у ныне уже не существующих рас, могли очень хорошо показать разницу между грядущим благоденствием всех галактик и неизбежностью оказаться на новой конференции перед сворой разъяренных эмиссаров, жаждущих его крови. И пока Джонни не вытрясет секреты психлосской математики из бывших служащих Компании, никто не сможет понять, в чем суть этих изобретений. Да, прав господин Цанг, проблема может стать «дипломатической». Это очень даже может кончиться войной.
4
Как выяснилось, Сот не жил в общежитии. Видимо, его старческий кашель по ночам не давал остальным психлосам спать, и те настояли, чтобы ему поставили койку в маленькой комнатушке, бывшей кладовой, подключенной к общей системе снабжения дыхательным газом. Комната оказалась вполне пригодной для жилья. Из старых полок Сот смастерил подобие столов и шкафов. Столы были аккуратно застелены бумагой, а шкафы до отказа забиты книгами. Когда Джонни вошел, Сот сидел за столом на высоком табурете. Его шерсть казалась испачканной голубой краской: психлосская седина. Янтарные глаза смотрели мутно, в уголках выступал белый гной. Одет старый психлос был в свободный балахон. На голове – маленькая шапочка. Сот всматривался в Джонни подслеповатыми глазами, стараясь угадать, кто перед ним. Заметив за поясом Джонни бластер, Сот сказал:
– Значит, вы пришли за мной. А я все удивляюсь: почему так долго обо мне никто не вспоминает?
– Как много у вас книг, – поспешил сменить тему Джонни.
– Да, мне повезло, – оживился старик. – Когда поселок атаковали впервые, я был в конторе и услышал пальбу. Побежал в свою комнату и упаковал все книги в водонепроницаемые мешки. Потом, когда мы должны были поселиться здесь, я спросил одного милейшего молодого человека, могу ли я взять книги с собой. Он разрешил.
Джонни смотрел на корешки книг. Большинство заглавий прочитать он не мог – буквы были незнакомы.
– Мне всегда позволяли брать с собой книги, – сказал Сот. – Для телепортации не имеет значения вес или объем. Вы ведь тоже не станете разлучать меня с моим сокровищем?
Джонни вдруг испугался: не страдает ли Сот старческим слабоумием? Потом догадался: они же ведь здесь не знают, что остаются теперь единственно уцелевшими психлосами… Они, скорее всего, думают, что где-нибудь есть и другие пленники.
– Я не собираюсь вас никуда транспортировать. Мы уверены, что на других планетах больше нет психлосов.
Какое-то время Сот переваривал новость. Потом тихонько фыркнул:
– Забавное завершение стотридцатилетней ссылки. Впрочем, если я здесь, ссылка еще не закончилась.
Джонни решил не мешать старику. Пусть сам все расскажет. Спросил только:
– А с чего все началось?
Сот пожал плечами:
– Как обычно. Был непочтителен и неисправим. Разве этого нет в моем досье? – Джонни отрицательно помотал головой. – Да вы сами все узнаете. Позже у меня появилось то странное чувство, будто мне следует быть честнее. Да, я вам так признателен, что вы вылечили мои зубы. Клыки особенно нестерпимо болели. Ну так вот. Представьте себе молоденького психлоса, который только недавно начал работать в школе, еще смущается на своих уроках и от волнения немного путает…
– Математические термины? – не выдержал Джонни.
Сот взглянул на него и долго молчал.
– Почему вы спросили? – Невидимая туча, которая, казалось, зависла над его головой, унеслась прочь. – Да, полагаю, математика тут тоже поучаствовала. Речь шла о расчете рудных жил. – Он вздохнул. – Должно быть, кто-то донес на меня, потому что во время урока вошел исправитель, приставленный к этой школе, и начал кричать на меня, а потом – и на весь класс. Конечно, моя выходка не имеет оправданий, но я несколько лет винил в случившемся свою мать. Она была членом подпольной религиозной организации и верила, что всякое чувствующее существо имеет душу. Ее вера так или иначе повлияла на мой поступок. Этот исправитель стоял посреди класса и орал, что все мы просто животные, о чем всегда обязаны помнить. Он так шумел, что утомил меня. Я только хотел его успокоить, чтобы не мешал вести урок. Даже не знаю, как это вырвалось… – Сот надолго замолчал. – Я никогда не рассказываю этой истории, потому что она вызывает у меня болевые ощущения. Но теперь… – Он тихо выдохнул. – Он мертвый, и я могу говорить об этом спокойно. – Он пристально посмотрел на Джонни. – Ведь правда? Я могу говорить, и ничего не будет?