Оглядываются богатыри, глазами высматривают чудище, и видят вдруг, расступились воды верх по течению, и из них с душераздирающим рыком поднимается Скимен, но уже приняв иное обличие. Возвышается он над рекой на несколько саженей с несметным числом голов, всех тех, кого поглотил, искусив златом и властью за всё время, какое провёл он из Нави сбежав. Из каждой пасти разит он огнём, машет огромными крыльями, бьёт чешуйчатым рогатым хвостом, и мечом размахивает…
Узрев чудище это, богатырей одолел страх, лишив, казалось сил последних. Но не бросились бежать они, и остались бок о бок биться с порождением Нави. Но что бы они ни делали, Змий был сильнее их и отбивал натиск, то огнём полыхнёт, то взлетит над рекою. Пал Турай под струёй огненной, затем Вольга канул в воду бездыханно. Садко, раненный, в беспамятстве на берегу лежит, вода красна от крови, лишь Алёша с Ильёй стоят, как стояли. И, кажется, что нет надежды на победу у них…
Но тут Алёша вскричал:
– Нет страха во мне! Верую в тебя брат мой, Илья Муромец! И бросился он на Скимена. Било в него огнём, рогатый хвост сёк его тело, но Алёша каменный будто шёл вперёд. Он словно исполин стал, схватил в охапку чудище многоголовое и вырвал из его лап меч святогоров.
– Илья! – промолвил он, клинок бросая Илье, – одна на тебя надежда! – И словно надломился после слов этих. Выпустил из рук своих чудище. Обдало его огнём, и не стало богатыря русского…
Взял в руку меч Илья и бросился на Скимена. Бился не за себя он, не за семью свою сгинувшую, не за возлюбленную Горынинку, не за братьев убитых и даже не за ныне живущих. Бился Илья, несмотря ни на что, за будущие поколения, бился с надеждою, что не зря он это делает, и достойны люди мира, подаренного им Отцом Даждь-Богом, коий превратили они в поле брани… И срубил Илья сорок голов, и пало чудище. Застыл богатырь, меч из руки его выпал. Глядит, а пожар уже на нет сошёл. Прискакали тут Иван и Чурила, глядят на поле бранное. Подбегают к Илье, Чурила его под руки взял, к берегу ведёт, а Иван меч подхватил и – следом за ними. Сели они на земь подле Садко.
– Жив? – Спросил Илья.
Иван наклонился над витязем и кивнул с облегчением. Посмотрел Илья на павших товарищей своих, но не было в глазах его слёз. Посмотрел на людей. Радовались они, обнимались и плакали, Христа восхваляя за то, что избавление подарено им от кары, казалось, уже неминуемой.
Глянул Илья на Ивана и Чурилу и промолвил тихо-тихо, дабы только они услышали:
– Будьте памяти павших достойны! Памяти павших достойны – только об этом прошу…
Иван протянул ему меч-кладенец, Чурила коня подозвал, и уселся на него Илья.
– Куда направишься ты? – Спросили его молодцы.
– Дóлжно мне обещанье исполнить, хоть боюсь ни к чему сие уже. Не поминайте лихом. Прощайте.
И ушёл он путём каликов перехожих. Никто его после этого не видел. Хотя говорят некоторые, что, где совсем худо люду мирскому становится, приходит к ним богатырь и разит врагов мечом святогоровым, но правда ль сие никому уж не ведомо…