Берг лениво увернулся от медленно летящей в его сторону увесистой книги и ехидно ухмыльнулся.
— И как таких зануд пускают в дальний космос, а, Майкл? — медленно влезая в комбинезон, поинтересовался у командира Женька, — я бы тебя даже на захудалый рейсовик не взял.
— Вот тебя бы точно не взяли, — отпарировал Берг.
— Это еще почему? — обидчиво вскинулся опять долговязый.
— А потому, что ты бы всех заговорил насмерть, вот почему.
— Майкл, по-моему, меня обижают!
— Да ну вас всех, с утра уже достали. Отдай мне мои эфемериды. Я же тебя просил.
— Да нет их у меня, честное слово.
— А тогда чем это ты только что запустил в Берга? — ядовито поинтересовался командир.
— А-а, так это оно…
— Оно, оно, — передразнил Женьку командир, — а ну иди отсюда. И вообще, делом надо заниматься, господа, делом. Я еще понимаю Берга, ему здесь действительно почти нечего делать, но вот ты, Женя, давным-давно должен был встать, приготовить нам завтрак, нежно всех разбудить, а потом незаметно, заметь — незаметно, убраться в свой рабочий отсек. А ты вместо этого целое утро нагло дергал своего командира за ногу и кидался его самой драгоценной книгой.
— А почему это я должен готовить завтрак, а не Берг, — стал сопротивляться Женька, — моя очередь была позавчера. Сегодня его очередь готовить, ты перепутал. И вообще, вечно ты его защищаешь, что это за дискриминация на борту станции такая? Вот пожалуюсь на Землю Бешеному Ларсу, тогда узнаете.
— Ах, так ты еще и угрожаешь, — командир, воинственно выпятив челюсть, двинулся по направлению к все еще лежащему Женьке, — и кому, мне, своему родному командиру?! Берг, ты слышишь, у нас бунт на корабле. А с бунтарями у вас обычно как поступали?
— Как обычно, выбрасывали в космос, — мрачно отозвался Берг, — и они долго плыли за нами, моля о помощи, а потом исчезали в бездонных просторах космоса.
— Ладно, ладно, я вспомнил — кажется, действительно я сегодня должен готовить завтрак, — начал сдавать свои позиции Женька, — но только учтите, у нас опять будет овсянка, сэр!
— О господи, но почему? У нас навалом всяких продуктов, а ты нас по утрам травишь этой размазней, которую называешь овсянкой?
— А потому, — поднял вверх палец Женька, — что она, во-первых, полезная, а во-вторых,…
— Надоело, хочу бифштекс, огромный и сочный, — кровожадно прервал его Берг, — и если мне его через пять минут не приготовят, то я в отношении некоторых, — он выразительно поиграл впечатляющей мускулатурой, — буду вынужден применить силовое воздействие.
— Ну, ладно, иду, иду. Будет вам и бифштекс, и яйцо в всмятку, и салями, троглодиты несчастные.
Стало тихо. Женька, ворча по дороге себе что-то под нос, отправился на камбуз готовить завтрак. Берг приблизился и посмотрел в темный иллюминатор, где кроме мрака и своего отражения ничего больше не увидел. Вздохнув, он натянул комбинезон, на котором серебристо засверкали нашивки пилота высшей категории.
— Берг, я давно хотел тебя спросить, — рассеянно поинтересовался уже сидящий за своим рабочим местом Майкл, — почему тебя, первоклассного пилота с нулевым допуском, наивысшей возможной квалификацией, засунули сюда, на эту станцию, или это большой секрет?
— Да нет, никакого секрета нет, — ответил Берг, — я здесь для того, чтобы испытывать новый гиперсветовик, а его все никак не доделают, что-то у них там не клеится. Вот и проторчал здесь даром столько времени.
— Ах, да, вспомнил, что-то там такое передавала Земля. Поэтому тебя и отзывают теперь?
— Да, — кивнул головой Берг.
— А что будешь делать дальше?
— Не знаю, — пожал плечами Берг, — сначала отдохну на Земле, у меня еще осталось пару месяцев отпуска, потом опять отправлюсь куда-нибудь.
— Куда, не знаешь?
— А куда пошлют, космос большой.
— Завидую я тебе, Берг, — вздохнул Майкл, — везде ты побывал, все видел, а я вот только путешествую через свой телескоп.
— Зато гораздо дальше, чем я, — рассмеялся Берг, — ты думаешь, что я вижу больше, чем ты? Ты глубоко ошибаешься. Я все время провожу в рубке своего корабля, кругом только приборы, экраны, панели, мониторы, а ты говоришь «путешествую». Еще неизвестно, кто больше видел, ты или я.
— Да-а? А кто это у Эридана мир открыл, не ты ли?
— Это получилось случайно.
— Расскажи, — попросил Майкл, привычно сноровисто проверяя и готовя свою технику к работе.
— Да что тут рассказывать. Я же говорю, что это получилось случайно. Гонял новый кораблик на разных режимах, вот случайно и забросило туда.
— И ты что, даже туда не спускался? Даже одним глазком не взглянул?
Берг заговорщицки засмеялся:
— А не выдашь? Поклянись!
— Да чтоб меня!..
— Ладно, расскажу. Спускался, хотя нам и строжайше запрещено покидать корабль, кроме как аварийно. Но тут я не удержался, как увидел, что приборы на экраны выдают. Подумал, что, вряд ли когда еще выпадет такая счастливая возможность, сел в катер — и вниз.
— Ну и как там, на что похоже? — жадно поинтересовался Майкл, тем не менее, ни на секунду не переставая колдовать над своим драгоценным оборудованием.
— Здорово там, совсем юный мир, — вздохнул Берг, — мне кажется, что такой была наша старушка Земля, только в самом начале своей жизни. Моря, озера, озерца почти везде кругом, что-то там в них мелкое кружится, здорово на бульон похожее. Все это, не переставая, дрожит, вулканы извергаются. Молодой мир, только рождается. Наши как эту картинку увидели, чуть с ума не сошли. Мне тогда за самовольство здорово досталось, но простили.
— А жизнь разумная, как ты думаешь, там появится?
— Не знаю, спросишь у ребят на «Килиманджаро», они там долго сидели, вот все и узнаешь из первых рук. Теперь вот еще «Олимп» принял вахту, наверное, что-то там такое обнаружили, перспективное, раз вторую станцию туда гонят.
Из перехода появился Женька, в белом колпаке и повязанный поверх комбинезона цветастым фартуком:
— Господа планетчики, кушать подано.
— Бифштекс? — живо поинтересовался Берг.
— Ага-ага, — закивал головой Женька, — щас, овсянка, сэр!
— Эх, я так и знал. Пошли, командир, а то останемся голодными.
Земля — Хьюстон — центральная станция слежения.
— Нам надо расширяться или, если хочешь, перевооружаться, все уже безвозвратно устарело. И чем быстрее мы это сделаем, тем будет лучше, — сердито рубил рукой воздух невысокого роста энергичный загорелый человек с соломенными волосами, которые кое-где уже тронулись серебром, — ты знаешь, у меня жуткое чувство, что мы уже опоздали. Ээ-эх, это надо было делать раньше, гораздо раньше. Но Совет меня не слушал, да и продолжает все также не слушать. Как будто я говорю в пустоту, и мне это одному надо.
— Брось, Ларс, не кипятись, ситуация не настолько драматичная, как ты представляешь себе. Центр вполне успешно справляется со всеми своими задачами, и оборудование у тебя самое современное, — спокойно попыхивая трубкой, отвечал его собеседник, пожилой, коренастый, представительного вида мужчина. — И, кстати, Совет тебя прекрасно слышит всегда, просто сейчас твои доводы ничем не подкреплены.
— Ах, как же, как же, я совсем забыл, что ты тоже член Совета, — с горечью отвечал ему его оппонент. — И естественно, что ты будешь на их стороне, а не на моей.
— Успокойся, Ларс, ты прекрасно знаешь меня вот уже много лет. Мне кажется, что наша дружба прошла все испытания. И сейчас я уверен, что правы мы, а не ты.
— Нет, О’Хара, вот в этот раз ты не прав, а прав я. — Ларс подошел к огромному панорамному окну и с высоты тридцатого этажа указал вниз, — посмотри на это.