Кровавые пальцы заботливо хватают за затылок.
Из карманцев кровавого броника летят запасные рожки мертвеца — тоже прошитые румынской очередью.
Мухи, молчание и мат.
За домом полувкопанный в газон труп бабы. Торчат коленки и почему-то дико вывернутый локоть. Торчат из земли. Закопана так скверно оттого, что хоронили дети.
Где-то за домами долбит и долбит пулемет.
Мертвеца, наконец, стащили с брони; толпа мгновенно рассосалась, трое остались и тут же — за оглушительно тарахтящим БТРом — стали копать неглубокую яму.
Визг. Чей? Да черт его разберет, и отчего — тоже непонятно.
Пулемет замолк. В неглубокую яму на кровавом брезенте запихали мертвеца, ладонями накидали немного земли. Но тут БТР внезапно дернулся и оглушительно, с длинным желтым хвостом пламени, пошел лупить куда-то по крышам. Могильщики бросили закапывать, залегли возле брезентово-земляного холмика. БТР тронулся и, продолжая поливать чердаки одной сплошной нескончаемой очередью, пошел по изуродованному проспекту. Могильщики, похватав автоматы, побежали куда-то рядом под прикрытием брони.
На мгновение все стихло, вдруг расслышалось, что в разбитом доме рядом кто-то ходит по стеклу.
Приданные мне в охрану «днестровцы» — все из бывших рижских омоновцев, — колошматя из автоматов, рванули в дом.
Дом ожил диким грохотом, в котором стекло стало еще слышнее. Ухнуло и поддернуло под ногами землю — гранаты. Разросся заново рев вернувшегося БТРа.
Кто-то сиганул с брони — пальба пошла атомная, вдруг и со всех сторон. Самым удивительным было то, что в этом аду кто-то дерганул покойника из ямки — и, рассыпая землю, поволок с газона на тротуар, открики-ваясь кому-то:
— У морх, у морх надо!
Сказал бы я кого надо было в «морх».
В августе, в несбывшемся генеральском августе 91‑го, губищи дикого нашего славянского Бога не мазали волхвы наши кровью малой, и Бог сам отверз пасть.
Пока, кажется, ему все мало.
Нет сомнения, что в случае твердого руководства и владения ситуацией ГКЧП, как он был задуман, как проектировался, не только бы уберег страну от войны, но за несколько месяцев морально раздавил бы внутреннего врага, предотвратил бы остановку производств, прочистил бы мозги офицерству и генералитету.
«Но сдурели волхвы и, стоящие перед идолом своим, не омазали ему губы кровью, как велось всегда, с сотворения мира. Сосуд же с заготовленной кровью пал на землю и был осквернен».
Примерно так все и было. Побесновалась пьяная толпа. Какие-то хулиганы при этом пострадали; причем, учитывая мистическую сущность истории и мира, невозможно не заметить все же жертвенности этой, пусть и хулиганской, крови. О том, что Это было спровоцировано, я не говорю — это и так всем понятно. Случайность этих жертв делала их неким мистическим активом беснующейся стороны, это были жертвы на алтарь хаоса.
Разумеется, разгон пьяной тусовки перед «Белым домом» в августе 1991 года ровным счетом не являлся проблемой.
Осипший и растерянный, оглохший от ста, по меньшей мере, телефонных разговоров с Москвой, уже ночью я предложил последний вариант.
Ввиду того, что ГКЧП не желал принимать никаких адекватных мер, было предложено следующее: в толпу возле «Белого дома» аккуратненько замешать десяток офицеров ГБ и ГРУ поразумнее.
Под одеждой у них должны были находиться так называемые, на языке киношников, пулевые подсадки — маленькие дощечки с капсулой киношной «крови» и капсюлем, снабженным электродетонаторчиком…
Я в такие штуки наигрался еще будучи исполнителем конкретных конных трюков: в заданный момент нажимаешь на кнопочку маленького пультика, прилепленного скотчем к ладони, — и в нужных местах одежда взрывается и брызжет кровь. В кино все это достаточно часто видели.
Так вот, десяточек офицеров, облепленных подсадками, растворяются в толпе. На толпу пускается рота автоматчиков, открывающая огонь холостыми. Толпа видит падающих, окровавленных людей, видит своими глазами, как под ударами пуль разрывается одежда и хлещет кровь. Взвинченность и дикость толпы должны были скрасить некоторую киношность ран.
Почуяв реальную опасность, увидев «убитых», толпа от «Белого дома» бежала бы так, что остановилась бы лишь под Волоколамском. Чтобы избежать жертв во время паники, бегства и не дать демократам перетоптать своих же, в определенном месте, клинообразно, ставились четыре подразделения ОМСДОНа, которые бы встретили «гребенкою» толпу и разделили ее на восемь потоков, в которых концентрация и напор были бы ослаблены или вовсе сведены на нет.