В. Бондаренко: Стоит разобраться, почему тянется уже восьмой год смуты и каждый из нас, очевидно, не один раз выматерился: когда же народ в конце концов поймет все и без нас с вами, без Невзорова, без Проханова, когда начнет возмущаться, начнет бунтовать? Цены растут, голод растет, холод — и по-прежнему молчание народа. Чем это объяснить?
A. Невзоров: Это объясняется прежде всего молчанием оппозиции, полным молчанием настоящей оппозиции. Настоящая оппозиция — это люди дела в армии, в промышленности. Это не депутаты, это не парламентские крикуны — ни в малейшей степени. К этому ядру, к тому концентрату народа, который способен этот народ сдвинуть, могу отнести всего несколько человек в стране. Ни в малейшей степени нардепов. Это — генерал Лебедь, митрополит Иоанн, это Проханов. Все они по существу бездействуют, все они не желают вмешиваться в эту иллюзию политичекой борьбы, которую нам сейчас предлагают. Я не желаю выматывать свои силы. Я ведь не изменился в убеждениях, а замолчал на политические темы не потому, что вдруг нежно полюбил Ельцина. Но я не вижу союзников рядом, а вижу, что настоящая оппозиция, которая для меня авторитетна, люди дела — молчат, тоже не давая себя втягивать в эту имитацию, иллюзию политической борьбы, будь то парламентский уровень или уровень площадной. К настоящей оппозиции относятся и Чеслав Млынник, и Борислав Макутынович, люди, делами своими прославившиеся. А депутаты эти ваши даже с трибуны графин никогда не кинут, не то что гранату в бою.
B. Бондаренко: У вас есть ощущение, что этой настоящей оппозиции необходима своя партия, свое А движение, то есть то, что называется организацией?
А. Невзоров: Я думаю, что нет. Мое участие в Русском национальном сборе, честно говоря, тоже относительное: я не был ни на одном заседании. Участие в ФНС тоже, прямо скажем, относительное. Но меня, честно говоря, насторожила судьба Стерлигова в оппозиции. Мы здесь, в Санкт-Петербурге, чуть посвободнее от магии общего психоза, в том числе и патриотического, и оппозиционного. Здесь мы в состоянии мыслить более здраво, смотреть на вещи, слава Богу, отдаляясь на расстояние, необходимое, чтобы рассмотреть формы в точности и, скажем так, в геометрической соразмерности. Я вам могу совершенно точно сказать, повторить то, что прислал в Русский национальный собор: я доверяю Стерлигову, доверие мое довольно серьезными путями обретается, я понимаю а человека, для которого тоже оказалось слишком много народных депутатов и вчерашних приятелей Марины Салье в организации, призванной спасти Россию от демократов. У Стерлигова явственно читаются и видятся хорошие зародыши лидерства — настоящего, сурового, генеральского (позже, после октябрьских 1993 года событий мне пришлось поменять свое мнение об этом человеке; см. напр. главу «Есть бойцы, но нет еще армии» данной книги — А. Н.).
В. Бондаренко: Не кажется ли вам, что напугало многих в Стерлигове не то, что он, скажем, не принял Фронт (Анпилов тоже не принял), а скорее встреча в «Итогах». «Итоги», которые только что оскорбляли того же Стерлигова, показывают, как Киселев и Стерлигов беседуют, как два близких товарища. Мы услышали и увидели попытки сближения с Ельциным.
А. Невзоров: Ельцин для меня фигура загадочная. Я тоже начал было питать какие-то иллюзии на его счет, но сейчас, слава Богу, избавился. Это было в связи со всеми этими полетами, когда он начал производить выкидыши из российского правительства, но этим, я думаю, не стоит обольщаться. Это простые рокировки, хотя вылет паршивого, грязного, шелудивого пса, человека, занимающегося эротическими играми, — милицейского начальника Мурашева, функционера «Дем. России», доставил мне колоссальное удовольствие. Я это говорю не скрывая. Не исключен еще полный поворот Ельцина к патриотам. Не исключено, что он завтра в жертву ситуации (так как он на 100 процентов беспринципен) принесет в жертву вообще самых близких людей, того же Бурбулиса, не условно, как он это сделал сейчас, а буквально. Потому надо подождать и посмотреть, никакой съезд его не скинет, это понятно.