Никто не задумывался над тем, скольких трупов нам стоило присутствие депутатов Государственной Думы на той половине, вдохновляющее и своей высотой, и своим саном, и своим положением, и тем, что бандиты, среди которых находятся депутаты, уже не бандитами себя ощущают? Это очень легко — забраться в бункер дудаевского дворца и оттуда кричать, как плохо живется бандитам, как плохо, как голодно, холодно и как по ним стреляют. Почему-то на российской передовой я не видел ни одного из этих трескунов-миротворцев.
Никто не считает отрезанные головы наших солдат, никто не считает отрезанные руки, никто не считает снаряды, которые летят к нам. Никого там нет. Есть только на той стороне — людей, которые организовали вооруженный мятеж по отколу огромного куска российской территории, врагов России, — есть только на той стороне депутаты Государственной Думы, вдохновляющие этих бандитов убивать русских солдат, жечь русские танки.
Да, можно говорить о трупах, можно говорить о несчастных мирных жителях, я, честно говоря, тоже, как вы знаете, был в Грозном ночью. Там стреляют даже по огоньку сигареты. Как можно ночью в темноте сосчитать трупы, мне непонятно — там черно (реплика на слова «выборосеовца» который ночью на площади сосчитал сотни трупов русских солдат). Любая вспышка света — выстрел в ответ. Неважно, храбр ты или нет: поднес зажигалку к лицу лежащего, чтобы определить, труп это или нет, тебя «кокнут», потому что наши снайперы тоже это видят.
Я вам скажу: да — трупы, да — кровь, да — беженцы, да! Но предъявлять претензии к войне — это все равно, что предъявлять претензии к Марсу за то, что у него нет атмосферы. Она такая — эта реальность, она — есть.
Тот подонок, который сунул свой народ, великолепный чеченский народ, под страшную машину Российской армии — Дудаев. Виноват во всем этом, безусловно, он. О каких переговорах с ним, о каком политическом урегулировании можно вести речь? На что он надеялся, почему никто из присутствующих себе этого вопроса не задает? Зачем спровоцирована их стороной вся эта война?
Сейчас можем разбираться, можем не разбираться, откуда вся эта техника у чеченцев. Я вам могу сказать, что наши войска, что бы здесь ни говорили, какую бы мерзость ни плело телевидение, дерутся великолепно, дерутся отважно, неся большие потери. Я знаю точную цифру потерь, но я не буду ее называть, потому что это не играет роли — не играет роли не в смысле человеческом (три трупа — это все равно много для троих матерей), а в том смысле, что для армии 300 человек — это не так много. К тому же, я думаю, за это время на дорогах России в ДТП погибло ровно столько же вообще ни за что.
Мы не будем сейчас говорить об убитых, хотя я имею право говорить, потому что я действительно был не в чеченском бункере, а на передовой, где рядом со мною разорвало четырех солдат. И этот момент снят. Я привез фильм о Чечне, о передовой группы «Север» (это — генерал Рохлин, который стоит в 127 метрах от дудаевского дворца)… Вчера какой-то толстенький, с усами, представитель пресс-службы правительства сказал (по поводу некоторых сцен этого фильма), что это чересчур жестоко, давайте мы это выкинем, подкорректируем. Я, разумеется, его послал…
Престиж депутатов российской Государственной Думы поразительно мал как у солдат, так и у чеченцев. У меня находятся данные радиоперехвата, где прямо сказано: «Беслан! Беслан! Здесь русские солдаты, в подвале. Веди сюда депутатов; эти козлы умеют заставить своих сдаваться». Известно, что Ковалев выходил на армейские радиосети с призывом к солдатам не повиноваться приказам офицеров. Известно, что… (Выкрики из зала).
Почему никто не говорит о такой вещи… Ведь, это же известно, информация была еще две с половиной недели назад: врачи Минвод, обследовавшие наших военнопленных, которых нам удалось отбить, военнослужащих из внутренних войск, обнаружили что все 12 — кастрированы.
(Из зала: Негодяи!)
Почему Молчат об этом?
Россией ведется тяжелая, жестокая война, ведется не с народом, не с бандформированием — с армией. Да, у них на той стороне армия, и в этом надо отдавать себе отчет, потому что бандформирование не может применять так грамотно тяжелую технику. На той стороне собрались практически все враги России. У нас же — мальчишки. Настоящих «псов» войны, которые умели бы умирать и убивать, очень мало. Я на северном фронте их насчитал едва сотню. Но когда видишь парня танкиста, под которым сожгли четыре танка (первый танк сожгли 31‑го. Он, контуженный, пересел 1 января в другой танк, потом в третий, сейчас воюет на четвертом), но который говорит, что это наша земля, отдадим Чечню — распадется Россия… Почему-то там каждый комбат умнее вас всех, Государственная Дума! Там каждый комбат понимает, за что он дерется.