АД.
В кадре — разбитая гусеницами часть дороги между по-луразрушеными домами. Гремят взрывы и непрерывно, оглушительно, не переставая, бьют автоматы и гранатометы. Видны ослепляющие вспышки. Движутся БТРы, бегут солдаты. Двое солдат ведут под руки третьего, его голова вся обмотана окровавленными бинтами. Крупным планом — лицо спецназовца, обрамленное каской. Виден бронежилет, детали спецназовской амуниции.
НЕВЗОРОВ: Слушай, вы вот этот белый домик зацапали?
СПЕЦНАЗОВЕЦ: Наша часть брала, а мы поддерживали снайперами.
НЕВЗОРОВ: Ты, говорят, большой специалист по снайперам?
СПЕЦНАЗОВЕЦ (усмехается): Ну, не очень большой, но… по мере своих сил.
НЕВЗОРОВ: Ну, к примеру, сегодня, чтобы не выдавать военную тайну, — сколько?
СПЕЦНАЗОВЕЦ: За ночь, значит — пулеметчик, два снайпера…
Его слова заглушает грохот. В кадре — огненные трассы, взрывы, движутся танки, бегут и падают солдаты.
Спецназовец внешне абсолютно спокоен, но в какой-то момент, очевидно увидав меткое попадание своих, довольно восклицает: «О, бана!»
НЕВЗОРОВ: А вот что у вас за часть такая… грозная?
СПЕЦНАЗОВЕЦ: Грозная…
НЕВЗОРОВ: Что за часть-то? ДПВ какое-нибудь?
СПЕЦНАЗОВЕЦ: Нет.
НЕВЗОРОВ: Ну, кто, кто?
СПЕЦНАЗОВЕЦ: Спецназ.
В кадре снова бой, однообразный и непрерывно страшный, похожий на кошмар, но слишком громоподобный, чтобы быть сном. Опять лицо спецназовца.
СПЕЦНАЗОВЕЦ: С нашей точки зрения, с нашей точки зрения — она справедливая и правильная.
НЕВЗОРОВ: Война?
СПЕЦНАЗОВЕЦ: Да. Иначе, если сейчас отдадим Чечню, потом будем колоть все на части.
НЕВЗОРОВ: Слушай, а…
Шум боя заглушает его слова. На фоне огненных трасс и дыма появляется лицо офицера.
ОФИЦЕР (кричит, в бешенстве): А что ответить солдатам? У меня снайпер, у которого пять с половиной зрение. И глухой, б… Мина три метра рвется, он не слышит! Его снайпером в штатную должность записали! Три дня назад подразделение скомплектовали — сюда отправили. С кем воевать?! Как вести бой в городе, ничего не знают! БМП‑3 идет — горит… б..! Экипаж не выходит! Танкист подъезжает, прикрывает их броней. «Мужики, — кричит, — выходите, вы же подбиты!» Они не вылезли. Танку снаряд залетел под погон — ушел. БМП сгорел вместе с экипажем! Что надо, б..? Давить надо! Но умеючи, с подготовкой.
НЕВЗОРОВ: А вообще, мы правильно сделали, что мы здесь находимся?
ОФИЦЕР: То, что их давить, гадов, надо — это правильно! Но давить-то по уму! Обученным войском! Не надо столько… Есть же у нас люди! Дивизию, две, три, сколько надо… Собрал, блокировал. Все ходы обложили… Колючей проволокой все можно четыре раза обмотать! Никто не вылезет! Воздух прикрыл… Куда он денется, этот Дудаев?!
В кадре — полузразрушенное здание, разбитые окна. Бой. Бегут, спотыкаются, падают солдаты. Мимо разрушенных домов движутся БТРы с десантниками, сидящими на броне.
НЕВЗОРОВ: Здесь, — на Госпитальной улице, в центре города Грозного, где ведет бой на подступах к дворцу Дудаева армейская группировка «Север» генерала Рохлина, слава Богу, никто не болтаемся под ногами… Здесь нет болтунов-депутатов, корреспондентов и других проходимцев, в глаза не видевших передовой, но трещащих о чеченской войне без умолку. Здесь не увидишь блажного старичка, вдохновляющего бандитов убивать русских солдат и жечь наши танки. Не увидишь других «миротворцев». Здесь, на передовой, рот такого рода публике затыкают прикладом. И что смешно и поразительно — здесь каждый солдат и каждый комбат умнее всей Государственной Думы.
Передовая.
Фронт.
Ад.
Не смолкая, надрывая барабанные перепонки, грохочет канонада. Лица солдат — мальчишечьи, губастые, большеглазые лица первогодков.
НЕВЗОРОВ: Слушайте, а правда, что среди солдатиков отказа в бой идти не было еще ни одного?
СОЛДАТ: Не было.
НЕВЗОРОВ: Да?
СОЛДАТ: Рвутся наоборот.
НЕВЗОРОВ: Рвутся?
СОЛДАТ: Конечно.
НЕВЗОРОВ (солдатику, что стоит впереди, тому, кто ему отвечал): Сам, что ли, попросился?
СОЛДАТ: Да. Я два раза подходил к командиру полка.
НЕВЗОРОВ: Много у вас таких, которые сами просились?
СОЛДАТ: Да там весь полк.
Снова грохот канонады… Затем — подвал, ставка Рохлина. Сквозь клубы дыма проступают лица генерала, офицеров-штабистов. Здание больницы обстреливается непрерывно крупнокалиберными снарядами дудаевской техники, собранной за дворцом. Слышны приглушенные канонадой голоса деловито совещающихся военных.