Грохот, удар.
НЕВЗОРОВ: Это мы или по нам?
ОФИЦЕР: По нам.
НЕВЗОРОВ: Это по нам, да? Это миночка или что?
ГЕНЕРАЛ: Танковый снаряд.
НЕВЗОРОВ: А у меня создалось такое впечатление, что помещеньице, в котором мы находимся, несколько, я бы сказал, горит… Справедливое впечатление?
ГЕНЕРАЛ: (откашливаясь): Надо думать.
НЕВЗОРОВ: То-то я смотрю, у меня объектив запотевает. Значит, сопротивляются они отчаянно, да?
ГЕНЕРАЛ: Да. Возьмем, куда они денутся.
НЕВЗОРОВ: Много у них там, во дворце, народу?
ГЕНЕРАЛ: Четыре тысячи.
НЕВЗОРОВ: И тяжелая техника есть? За дворцом?
ГЕНЕРАЛ: Да…
…Рохлин — странный генерал. В своих треснутых очочках, в камуфляже, на передовой, в рассыпающемся и горящем доме, ласковый и невозмутимый, даже не вздрагивающий, когда в его раскаленный по-банному полуподвал рявкает очередной снаряд, так непохожий на генерала и так беззаветно любимый даже самыми злыми, языкастыми, кроющими всех и вся солдатами…
ОФИЦЕР: Генерал-лейтенант?.. Да я ему, б… сапоги буду целовать! Он впереди солдат идет! Разве может генерал-лейтенант, генерал-лейтенант, б… впереди всех на БТРе идти? А что ему… что ему остается делать? Он сам в прорыве, весь корпус в прорыве! Он держит… Все, и офицеры, все идут за ним!..
НЕВЗОРОВ (за кадром): Бой идет нешуточный. За расколоченными домами, за изрытым воронками садом, где нелепо белеют покрашенные известкой стволы яблонь, виден дымящийся дворец Дудаева. Еще вчера казалось, что удалось подавить большую часть вражеской техники и выбить из высотки напротив снайперов и гранатометчиков. В действительности удалось отнести переднюю линию, где на огненных точках положили массу дудаевских наемников. Среди них — немало моджахедов. Четверо — теперь в виде трупов — судя по документам, из Афганистана.
Ночью, казалось, победа была близка. Но с утра… С утра все началось еще жесточе и еще кровавее…
И вот — бойцы тащат носилки с ранеными. Снова — грохот, снова падают убитые Корчится на земле весь залитый кровью солдатик. Группа бойцов собирает, можно сказать по кускам, тело своего командира, пытаются уложить на носилки. Отрывисто звучат команды и брань. Тарахтит бронетехника. Ощущение ада становится реальным, невыносимым. Рохлин — в своем штабе, в полуподвале. Лицо его — внешне такое спокойное, домашнее… Лицо генерала Рохлина.
НЕВЗОРОВ: Послушайте, генерал, но это явно нельзя назвать словом «бандформирования»… Это уже армия у них.
ГЕНЕРАЛ: Безусловно.
НЕВЗОРОВ: То есть это армия, которая могла бы воевать, по моим подсчетам, спокойно и победоносно с государствами типа Австрии…
ГЕНЕРАЛ: Вне сомнения.
НЕВЗОРОВ: Я уже не говорю про какую-нибудь Щвейцарию и про какие-нибудь подобные кукольные государства. То есть у них — армия. Бандформирования с тяжелым артиллерийским вооружением и танками не бывает.
ГЕНЕРАЛ: Это — одна сторона…
НЕВЗОРОВ: Армия. Прекрасно тренированная, вооруженная, готовившаяся к войне с Россией три года. А у Великой России — мальчишки, срочники. Правда, мальчишки великолепные.
Канонада боя. У стены то ли полуразрушенного дома, то ли блиндажа сидит юный солдатик. Во время короткой передышки он увлеченно уткнулся в синюю с твердым переплетом книжку.
НЕВЗОРОВ: Чего читаем?
СОЛДАТ(смущенно усмехается): Сказки.
НЕВЗОРОВ (тоже смеется): Какие?
СОЛДАТ: Мексиканские…
НЕВЗОРОВ (за кадром): …Конечно, у Великой России их безумно мало, истинных псов войны, которых так внезапно востребовало время, псов войны, умеющих убивать и умирать. Здесь, на фронте, их меньше сотни, по пальцам можно пересчитать… Тогда как нужен был бы сорокатысячный корпус таких, как вот этот Костя, или таких, как эти ребятки, что по Грозному, по диким, насквозь пробитым, горящим улицам, где пальба несмолкаема и бьют из всех окон, где великие специалисты из подвалов жгут наши БТРы и танки, как спички, — они разъезжают на броне, а не под броней, в знак презрения к смерти и к врагу, и к той чуши, что творится… Да чего мы хотим, когда у нас неприлично маленькая армия, скукожившаяся, обглоданная, нищая и бесправная. Неприлично маленькая для такой колосеальной страны, как Россия. У этой армии едва хватает сил свои объедки, свои ракеты, свои заводы…
Я хоть и депутат Госдумы, но не торгую тайнами, особенно государственными. Позже, вероятно, станет известно, сколь фантастически малым числом освобождался от бандитов и их армии город Грозный. Позже это будет известно.
Вот — танкисты. Простые русские лица… Игорь Григоращенко — такой молодой, красивый парень…