— Вообще-то я полагал, что ты её бросишь, — хмыкнул мастер Лучель. Он иногда попадал в поле зрение девушки, так как шёл впереди, хотя изначально путь намеревался выбирать менестрель — он же упоминал лесочек. С другой стороны, маг, наверное, искал то самое, более энергоёмкое место. Или что-то иное — он постоянно замирал, не поджидая отставшего приятеля, а рассматривая то один, то другой труп. Надо отметить, парень очевидно пытался заняться тем же, но ему откровенно мешала «хрупкая на вид» ноша. — Кстати, тебе не напомнить, что она не глухая?
— А тебе не указать, что мы сменили язык? — в тон откликнулся музыкант. — На наше счастье она не полиглот… я б уже себе давно за такое врезал бы.
Любопытно, почему он не предполагает, что она проглотит оскорбление (или о чём он там?), пользуясь, однако, волшебным переводчиком? Ведь для него, если Дуня правильно разобралась со временем, всё предыдущее общение с девушкой проходило не напрямую.
— Хм, трансляторы, мальчик мой, никто не… — словно прочёл мысли волшебник, но продолжать не стал. — Ну да, она, как и ты, не маг. Значит, если и находится под заклинанием или обладает амулетом, то сейчас без костылей — первое выветрилось, второй сломался, быть может, и не навсегда, но надолго.
— Угу. Я тебе о чём вещаю? Лу, а почему бросить?
Ага! Значит, здесь она понимает других только сама. Ей ещё повезло, что они по стечению обстоятельств говорили на известных ей языках. И, судя по всему, сейчас она слышит третий из своего небольшого арсенала. Какой?
Странница закрыла глаза, сосредотачиваясь.
— Эй! Не спать!
— Почему? — удивилась Дуня.
Язык эстрагонцев. Наверное, поэтому говорящий на нём менестрель не вызывал недоумения, так как в «лаборатории» вместе с солдатами и деловым чудовищем он пользовался языком утерянного города… хотя… Теперь девушка не поручилась бы, настолько легко и естественно воспринимались все три языка, разве что переход с одного на другой давался мозгу, словно ушибленной ноге очередной острый камень.
— И, верно, почему? — поддержал чародей.
— Ночью бессонница замучит, — неубедительно объяснился музыкант.
— Так, будет кому сторожить. Что-то не нравится мне тут, подозрительно как-то.
— Да и мне отчего-то мерещится, что гора трупов — это как-то подозрительно, — оценил собеседник и хмуро глянул на Дуню, которая, как и велели, не спала, напряжённо вслушиваясь в разговор. — Чудесно! Ты у нас, похоже, оклемалась.
— Если я скажу, что нет, вы меня дальше понесёте? — с надеждой спросила девушка.
— Нет.
— Жаль, — искренне опечалилась ноша. Она практически притерпелась к его неудобной хватке, а он… он…
Странница покорно сползла с чужих рук и попыталась вернуть себе сумку, но не успела — опекун крепко (иначе у него и не получалось) стиснул запястье и поспешил вслед удаляющемуся мастеру Лучелю. Дуня не возражала.
— Так, всё же, почему бросить, Лу?
Смена! Девушка даже не очень расстроилась из-за того, что перед ней не извинились — мол, так и так, у нас секретные дела, а словарный запас маленький… В общем-то ей было всё равно, зато она разобрала, с каким языком на этот раз имела дело. Впрочем, метод исключения работал, но знакомые слова тоже играли немаловажную роль. Язык, который подходил мастеру Лучелю (кстати, певец говорил с ужасным акцентом) — язык Вирьяна. Хотя… Ну вот, опять! Тогда её «но» преследовало, сейчас «хотя». Дуня поджала губы — опыт заставлял сомневаться, что для первого из женишков язык сэра Л'рута родной. Вон, его давний, очень давний, пусть по собственному признанию сам Вирьян и не старик, друг свободно общался не на одном и, что-то подсказывало, даже не на трёх языках.
— Потому что я тебе уже несколько раз повторил: не нравится мне здесь. Всё мертво, а ощущение засады, что на нас вот-вот нападут, не проходит. Разве не чувствуешь?