— А госпожа Л'лалио?
— А что госпожа? — пожал плечами Тацу. — Верно, мы собирались ею воспользоваться, потому подыграли. Знаю я таких, пересекался, — он отошёл. Судя по отстранённым, холодным глазам, парень обиделся. Было за что — какое право Дуня имела разбазаривать его персону? Никакого. Но… она же всего лишь сказала то, что следовало. Ну, ещё немного разозлилась. — Разбалованный, эгоистичный ребёнок. Испортить ей жизнь трудно. Хотя бы потому, Лаура, что это опасно для собственной жизни. Мы хотели… смыться. А ты…
А она? А она всё испортила душеспасительной речью. Проявила инициативу, понимаешь ли. Всегда молчала — зачем сейчас вмешалась?
Дуня устало опустилась на койку. За дверью заскрежетало. Златовласка вернулась?
Не совсем. На пороге вместо златовласки стоял златокудрый ангелочек — баронесса не испугалась мрачного предупреждения, она, похоже, бегала за шубкой, которая и лежала-то не очень далеко, где-нибудь в караулке, у стражи. Юная хозяйка хорошо подготовилась. По крайней мере, ей так казалось: на дворе лютовала зима, поэтому красотка укуталась в некое подобие манто — серебристый, в рыжих пятнах мех сиял в свете чадящих факелов с той же силой, что и волосы госпожи Л'лалио. Собственно, на этом сборы девчонки в дальний поход закончились — не было видно ни тюков с запасами, ни тёплой одежды для узников. Возможно, то и другое лежало там же, где до сего момента дожидалась хозяйку шуба, но вряд ли — для чего тогда девица облачилась в манто? Неужели только для того, чтобы показать, как она будет хороша среди снегов?
— Если не хочешь идти с нами, оставайся, танцорка.
— Э нет, — вновь поднялся Тацу. Госпожа Л'лалио восторженно задрала подбородок. Как Дуня её понимала. — Блистательная баронесса, танцорка пойдёт с нами. Или мы никуда не пойдём.
Странница озадаченно моргнула: и как это вяжется с тем выговором, который менестрель с магом только что ей устроили? Хозяйка надула губки — она тоже не понимала, куда клонит избранник.
— Первое правило циркачей и путешественников, — подхватил мастер Лучель. — Куда один — туда и все.
Эть? Волшебник только что придумал? Судя по одобрительному кивку менестреля, нет. Или парочка мыслит одинаково, что совместные приключения если и не отрицали, то подвергали сомнению. И как быть с общепринятым «Семеро одного не ждут»? Те же вопросы явственно отразились на лице юной хозяйки.
— Разве не куда все — туда и один? — подивилась она вслух.
— Нет, — виновато развёл руками музыкант. — Если прелестнейшая баронесса желает стать циркачкой и путешественницей, то придётся следовать некоторым правилам. Их немного, они непривычные. Но они лёгкие.
И госпожа Л'лалио купится на этот бред?! Ведь и наивности есть граница… Укутанная в меха девчонка расцвела. Купилась.
— Я желаю быть циркачкой и путешественницей.
— Значит, вы циркачка и путешественница, — вернул ей улыбку Тацу. Улыбку покровительственную, насмешливую, полную, пожалуй, научного интереса, несколько саркастическую. Уж никак не улыбку влюблённого идиота. Дуня не хотела бы, чтобы такой же «осчастливили» её.
— И отсюда следует, что куда я — туда и все. Так?
— Так, — очередной виноватый взгляд менестрель адресовал нечаянной попутчице. Ей же, наверное, предназначался тяжкий вздох чародея. — Лаура, прости. Сама понимаешь — правила…
— Мы идём?! — потеряла терпение хозяйка.
— Идём-идём, — успокоил её мастер Лучель, тоже поднимаясь.
— Слава всем богам! — радостно захлопала в ладоши баронесса. — Вперёд, вперёд!
«Труба зовёт», — то ли сердито, то ли печально добавила про себя Дуня и совершенно не удивилась, когда услыхала недоумённо-высокомерное:
— Что здесь происходит?
— Ой, — златокудрый ангелочек впорхнул в клеть, уступая дорогу седому демону. — Советница?
— Я, — подтвердила очевидное златовласка. Вероятно, охранники на разумность молоденькой госпожи не понадеялись и донесли о её более чем подозрительной деятельности мудрой наставнице. Правильно, вообще-то, сделали. Отчего, откровенно сказать, ни узникам в целом, ни Дуне в частности легче не было. — И я не слышу твоего ответа. Что здесь происходит?
Сейчас, когда они стояли, обуреваемые одинаковыми чувствами, друг напротив друга, их несомненная схожесть бросалась в глаза. Госпожа Л'лалио и златовласка. Первая — стройная и тонкая, вторая — прямая и исхудавшая. Одна — ещё не вытянувшаяся ввысь, другая — усохшая с годами. Та — ярко сверкающая непокорными прядями, эта — тускло поблёскивающая тщательно уложенными волосами. Что там причёски, они вообще во вкусах сличались: цвета, покрой одежды, украшения, косметика — только-то добавить поправку на возраст. Первая юна, вторая стара, но обе осознают себя в полной мере, а потому и ведут соответственно: баронесса озаряла мир восторженными синими глазищами, советница поглощала, напитывалась этим светом ожидания чуда… Госпожа Л'лалио была своевольна и строптива, златовласка же привыкла иметь то, что хочет — и никакая каторга, никакие беды и страдания не выбили из неё это.