Как? Неужели? Неужели никто не обратил внимания? Ладно, баронесса — юность не в силах разглядеть в старости себя. Пускай, златовласка — старость всегда и во всём видит если не себя, то, по крайней мере, упущенные возможности, то, чем она могла бы быть. Но окружение? Родичи хозяйки, стража, челядь, мимолётные гости — куда же они все смотрят? А Тацу? А мастер Лучель?.. Дуня осторожно обернулась к сокамерникам. Менестреля — и, похоже, он не притворялся — мутило. Парень, как и до того, пытался оказаться подальше от златовласки: он медленно, но верно пятился от женщины, вновь выбрав странницу преградой, последней линией обороны от старухи, что внушала ему необъяснимый сторонним — и Дуне тоже — ужас. Чего испугался молодой и крепкий мужчина, воитель и определённо авантюрист? Почему ему, который неоднократно спасал довольно-таки неуклюжую девушку, не стыдно прятаться за её спиной, искренне считать, что подопечная способна дать ему защиту? Или Дуня служит не защитой, а щитом? Нет, не верится, Тацу ни разу не поступил с девушкой подло. Пользовался — было. Но и взамен отдавал себя, не скупясь — странница не чувствовала себя жертвой. Даже на постоялом дворе имени «Благослови, отец!» менестрель хотя формально подставил «подельницу», как таковой опасности не подверг — он отлично знал, что не оставляет Дуню без помощи, что за ней присматривают. А что в «лаборатории» пистолетик свой ко лбу приложил, так ведь тоже неспроста… И вот этот человек боится слабой старушки, прикрываясь едва ли более сильной девушкой? Странно.
Мастер Лучель хмурился. Нет, его взгляд не метался тревожно с баронессы на советницу и обратно — чародея мучило что-то иное, может, то самое отсутствие магии, его частицы, его сути, и потому волшебнику было не до чужой схожести, он просто-напросто не замечал ожившего зеркала времени перед собой.
— Как ты можешь находиться рядом с этой голытьбой? И ответишь ты мне наконец, что здесь происходит?
— Голытьбой? — глаза и рот хозяйки округлились буковками «о». — Какая же они голытьба? Они циркачи и путешественники. И голытьба не обвешивается золотом и каменьями, голытьба не хвастает сапфирами такой величины. — Тонкий пальчик с острым в блёстках ноготком указал на Дуню, точнее, на ворот куртки Тацу. Странница тотчас уподобилась баронессе — топаз от сапфира обычная студентка и впрямь не могла отличить, но зато хорошо знала, насколько велика разница между ними в цене. Ничего себе брошечка.
— Ворьё и не на такое способно, — хмыкнула златовласка. — И я до сих пор не слышу ответа! — Она словно кнутом щёлкнула.
Госпожа Л'лалио дёрнулась, будто уклоняясь от удара, но затем выпрямилась, сердито сдвинула брови и топнула ножкой. Девичий, полный недовольства голосок зазвенел под сводами темницы. Резонируя, он явно грозился обрушить замок на головы его обитателям и гостям, вольным и не очень.
— Да кто ты такая?! Что хочу, то и происходит! Мой дом! Мои владения! Моё желание!
— Дитя, — советница моргнула. Она заговорила нежно и ласково, хотя и не без твёрдых, режущих ноток — острый клинок в ножнах из плюша. Сколько же златовласке пришлось усмирять свой нрав, чтобы научиться подчиняться чужому норову? — Дитя, я твоя наставница. Я та, которая сейчас заботится о тебе, бережёт тебя. Я твой опекун перед богами, Императором и людьми. Вот, кто я такая.
— Наставница? — усмехнулась юная баронесса. Нехорошо так усмехнулась, не по-детски. — Опекун? Ты приставлена ко мне случаем и последней, смертной волей моих родителей… да улыбаются им те, что живут на Небе! Но кто ты такая? Откуда явилась? Как им заморочила голову? Уж не заклятием каким? И мне не ведомо, не преступница ли ты беглая! Не от твоей ли руки слегли матушка, батюшка, дядюшка?
— Как ты можешь? — охнула златовласка. Похоже, обвинения поразили её в самое сердце. Она никак не ожидала такой подлости от воспитанницы. — Ты знаешь, как и почему я очутилась в твоём замке. И уж тебе-то отлично известно, отчего погибла вся твоя родня! И именно я уберегла тебя, скрыла ото всех, что ты натворила!
— Я ничего не творила! — шарахнулась от советницы хозяйка. В её глазах плескались ужас и непонимание. — О чём ты? Что ты такое говоришь?