Дуня не верила в такое. Стоп-кадров в жизни не бывает. Это — для зрелищности, в кино на большом экране. И всё же на краткое мгновение девушка во всех деталях рассмотрела несущуюся на неё стрелу. «И почему её называют болтом?» — мелькнуло в голове.
Пятиглазый вытянул руки, чтобы смягчить удар и откинуть отяжелевший щит.
Дальше случилось странное. Или закономерное. Дуня окончательно запуталась в определениях — здесь всё в той или иной мере было как странным, так и закономерным, словно в бредовом сне… Дощатый пол под ногами дрогнул — и Дуня провалилась в образовавшуюся из ниоткуда дыру. Работорговец, и без того готовый бросить, не удержал девушку.
Несчастная приложилась всем, чем могла и не могла, в особенности — локтями и бёдрами. Ступни она отбила о твёрдую землю, щиколотки зажглись резкой, протестующей болью, колени подогнулись. Из глаз брызнули слёзы, дыхание перехватило. Длилась пытка падения и удара недолго, а как только закончилась, запылала расцарапанная кожа, заныли все разом кости, кажется, позвоночник решил рассыпаться на части, запульсировали ушибы. Дуня хотела закричать, но ей не позволили железные объятия и широкая ладонь на губах.
— Тихо! — шикнул Сладкоежка. Какой же он сильный.
По «потолку» грохнуло — что-то объёмистое и тяжёлое. Стрелы отыскали цель, а «кумир» нашёл смерть.
— Я уж думал, ты никогда не догадаешься встать на люк.
— Люк? — удивилась освобождённая Дуня. Первый толчок боли отпустил, и теперь организм не требовал громких воплей — ему хватало и стонов.
— Ты не заметила? — фыркнул паренёк. — Янепонимаю, какая же ты… А ведь два десятка лет за плечами. — Девушка аж страдать забыла — откуда пацан знает? — Это же эшафот. Здесь народ вешают. Ну, театры спектакли показывают ещё. И ты же сама спрашивала, за воротами, — он смерил подопечную укоризненным взглядом. — В городе нет невольничьих рынков. Это — нехорошо.
— А ку… Пятиглазый через… — она повела глазами вверх, — хотел сбежать?
— Угу, — кивнул спаситель. — Но вот стану я этому уроду помогать. — Он ухмыльнулся. На этот раз солнышко не спешило показываться. Да и куда ему показываться? Под лобную сцену? Зато в щели, словно дохнул жаркий для осени ветер, просочился звон кровавой стали — на площади сражались. Похоже, хозяин живого товара подал дурной пример.
— Он тебя попросил?.. — не договорила Дуня. Рядом со Сладкоежкой валялся толстый дрын — ясно, что не позволило Пятиглазому исчезнуть на глазах «удивлённой публики».
— Приказал, — бросил, что плюнул, подросток. — Я бы… может… не знаю, может, и сделал бы, как велели, но он… ха! Он решил меня проверить! Это он зря.
Неожиданно мешок с песком, на который ухнула Дуня, обернулся ещё тёплым трупом. Юный стрелок, тот самый, из «комитета по встрече», последний из троицы… хотя нет, последним всё же был «кумир».
Девушка замерла. Он опасен. Он опаснее дикого зверя. Он, пожалуй, опаснее «кумира». Этот улыбчивый, говорливый мальчуган… С другой стороны, он всего лишь дитя своего мира. Мира, в котором выживают сильнейшие и изворотливые. И что такого хорошего для Сладкоежки сделал Пятиглазый? Не по собственной же воле парень бегал на поводке за бревном… И всё же, что будет, если Дуня ненароком обидит защитника? Чем это для неё обернётся?
— Глупая ты, — Сладкоежка прочитал её мысли легко, словно девушка высказала их вслух. Впрочем, нет нужды говорить, если сомнение и страх написаны на лице. — А теперь сиди и молчи, — подросток поднял трофейный арбалет.
Осторожно, пригнувшись — выпрямиться под помостом мог разве что ребёнок или карлик, — спаситель скользнул к дальней стенке, раздвинул шатающиеся доски. Никак — отнорок, дорога на свободу. Только не для «кумира» — он бы в щель не пролез. И юный арбалетчик тоже. Как и Сладкоежка. А если уж на то пошло, то и не стоило — лаз выводил точно к колдуну. Многофункциональный возница, несмотря на мелькавшие тени и сыпавшие градом стрелы, не двигался. Не уходил — то ли не хватало умения и сил, то ли бежать и впрямь было некуда. Скудно оперённые снаряды не долетали до колдуна около полуметра, безвольно скатываясь по невидимой преграде вниз, на землю.
— Я же сказал сидеть, — заметил не к месту любопытную Дуню Сладкоежка. — Тебе ведь не понравится, что я сделаю.
— Зачем? — неожиданно сообразила девушка.
— Свои счёты.
— А как же ты пробьёшь защиту?
— Просто, — он опять зло ухмыльнулся — и звон усилился, до ушей донеслись крики и стоны, боевые кличи, напоминая Дуне, что она не на спектакле, не на сходке ролевиков. Она рядом с настоящим боем, где убивали. — Он же идиот. Недоучка! Думает: раз бабку прихлопнул во сне, так тут же стал великим магом. Ага, счас! Сбежать и то не может — щит его воздушный рассыплется сам по себе. Когда ещё имперский военный маг явится…