— Нет. Ещё нет.
— Выходит, старших товарищей нет. Другие опекуны?
— Отец, — удивлённо моргнул Ливэн. — Но он дома. Далеко.
— Знает, чем ты занимаешься?
— Ну-уу… Имеет определённое представление, — почему-то не сумел сочинить новую сказочку юноша.
— А твои опекуны, человечка?
— Мама? Папа? — печально покачав головой, Дуня посмотрела на запястья. Сегодняшние наручники выглядели настоящим украшением, как волшебные оковы болезного колдуна из отряда Пятиглазого: два чеканных браслета сантиметров десять шириной. Не соединённые между собой цепью, они, однако, притягивались друг к другу то ли магией, то ли обычным магнитным полем — и не было сил развести руки. — Они тоже дома. Далеко-далеко. Я к ним хочу.
По браслетам пробежала волна зеленоватого света, он более насыщенными и яркими ручейками залил тонкие канавки узора — завитушки растущего в паутине вьюна — и стёк по ладоням и пальчикам к кое-как подрезанным ногтям, с них изумрудными капельками полетел к полу, но, так и не добравшись до цели, растворился в воздухе. Волшебство? Неужели Дунино?
— Печаль, тоска. Ты с нами честна, человечка. Ничего, Управление общественной безопасности, порядка и культуры обещает вернуть тебя к родителям, если, конечно, этому не будет никаких препятствий. Закон есть закон, — голос Вайнота переполняло сочувствие, однако взгляд, адресованный Ливэну, ничего подобного не выражал, словно бы юноша был виновником всех бед несчастной «несовершеннолетней» Дуни. Флейтист чужую точку зрения оценил и понял, но явно не разделял.
— А что сразу я-то? — возмутился он, но как-то быстро стушевался.
— Стыдно? — хмыкнул полисмен. — Совесть таки проснулась? Ну что ж, Ли Змейка, ты ещё не потерян для общества. Я готов выступить в роли вашего общего опекуна, пока вы находитесь в городе. Человеческая кровь в тебе тоже есть, так что магистрат вряд ли станет возражать… — дознаватель осёкся, не уточнив против чего, и всмотрелся в юношу. — Мы точно раньше не встречались?
— Точно, — как четвертью часа ранее соврал Ливэн. Получилось так же неубедительно, зато Вайноту никто не мешал ждать честного ответа. — Ну-уу… Я в фонтане играл. Мне большой штраф полагается, да?
— Полагается. Большой. Но что-то в тебе… Ты на площади Восстания во время беспорядков вчера не был?
И кто в таком добровольно сознается? По крайней мере, не имея ещё больших грехов.
— Это зачем? — удивился арестант. — Во время беспорядков музыку не слушают, даже очень хорошую, и денег не подают, а у меня, между прочим, номер частично в кредит…
Угу, хороший вопрос. Зачем Ливэну находиться рядом с… вернее сказать, вмешиваться в беспорядки? Уж в том-то, что парень активно в них участвовал, девушка ничуть не сомневалась. С него станется ещё и зачинщиком оказаться, ведь не зря же он попал под заклинание «прогрессивного вельфа с революционными речами», ох не зря.
— Верно, незачем. И всё-таки… Тэн!
Дуня почесала в затылке, отгоняя странные ассоциации.
— Пробей-ка Ли Змейку, да вообще эту парочку по базе комиссариата. И по именам, и по лицам. От магов запросов не поступало?
— Никак нет, господин главный дознаватель. Будет сделано, господин главный дознаватель, — откликнулся сосед по ополовиненному «цветку», достал из ящика стола толстенную книгу и углубился в чтение.
— Ли Змейка, ты пока расскажи, что делал вчера.
— Когда именно? — основательно покраснел флейтист. Молодчина! В ловушку не попал. Впрочем, чего ещё ждать от парня, когда-то представившегося мимохожей девице заключённым сто сорок четыре?
— С самого утра, пожалуйста.
— Ну-уу… э-ээ… Я позавтракал.
Вайнот вскинул бровь и по-птичьи наклонил голову, однако не попросил Ливэна не паясничать, что тот воспринял как разрешение продолжать в том же духе. Из ничего сделать историю минут на сорок — это надо уметь.
— …а потом я встретил Лауретту, и мы пошли ко мне, — завершил первую часть повествования юноша. Н-да, рассказ получился несколько короче жизни — всё-таки два часа флейтист туда уложил.
— И?
— А что «и»? — невинно округлил глаза краснобай.
— Дальше что было?
— Вам… — снова замялся юноша. — Вам с подробностями?
— Естественно. О том, из каких яиц тебе приготовили яичницу и что ещё в неё добавили, мы с удовольствием выслушали. Хотелось бы узнать и прочее.
Флейтиста бросило в жар.
— Некрасиво выйдет, — он помолчал. Вот только бы не начал байки травить о сутках безумной любви! Девушке отчего-то казалось, что полисмен не поверит. Дуню не покидало ощущение, что Вайнот отлично знает, что его арестантов не связали ещё ни романтика, ни страсть. То есть он сейчас может поймать Ливэна на лжи, а, следовательно, вытрясет из него правду уже обо всём — не сказать что странница была против, но… Во-первых, парень, как и большинство сомнительных типов многим девушкам, Дуне нравился. Во-вторых, пусть и случайно, но она вытащила его из тюрьмы — что же, её труд напрасен? И, в-третьих, судя по ориентировкам у пожелезников, неприятности Ливэна отразятся и на его «подружке». — Ну-уу… мне не удалось доказать Лауретте, что брак — это нечто излишнее и в целом дурная выдумка взрослых.