— Мы не… — начала было парочка, оборачиваясь, но их перебили.
— Змейка?! — голосок зазвенел в явном резонансе со стеклом… или, по меньшей мере, с ушами окружающих. — Ах ты поганец! Ах ты свин неблагодарный! Ах ты…
Волшебный переводчик сдался. Странно, по бормотанию Ливня Дуня решила, что сейчас, кроме него, ей и понимать-то некого. Выходит, либо кто-то соврал, либо кто-то ошибся. Впрочем, разорявшуюся девицу понял бы и глухой — всё ж на лице написано… и не только её. Теперь, кстати, звенело не столько в ушах, сколько в голове флейтиста — от мощной затрещины на мгновение он напомнил колокол.
— За что? — юноша прижал ладонь к пострадавшей щеке.
Н-да, вкус у парня отсутствовал напрочь… Дуня вздохнула. Вообще-то нормальный вкус, практически обычный: тренировалась в побоях — и словом, и делом — девица, совершенный негатив златовласки в годы между юностью и зрелостью. Не в том смысле, что старая, толстая и уродливая — всё та же, изготовленная с филигранной точностью статуэтка, разве что другого материала и окраски. Там, где у богини-чертовки сияли нежные белый и розовый, сверкал драгоценный золотой и увлекал благородный голубой, у гостьи блестел таинственный чёрный, манил сладкий коричневый и обещал подозрительный тёмно-синий. И лишь белым слепили зубы — то ли ласковая улыбка, то ли звериный оскал. Если Дуня в своё время сравнивала Чернушку-циркачку с пантерой, то сейчас и сравнивать-то не приходилось — по душу Ливня пришла истинная хищница, к тому же разгневанная.
— За то, что слинял, не попрощавшись!
— Эй, я сказал «пока», — попятился флейтист. Манёвр верный, но кары избежать не помогший — на второй щеке отпечатались слабые девичьи пальчики. — Ну, а это-то за что?!
— Говорят, ты женился.
— Я?!
О этот праведный гнев! Прикинув, что и ей может достаться за компанию, Дуня спрятала руку с браслетом за спину. К сожалению, движение только привлекло чужое внимание.
— Нет! Верховное божество сластолюбия! — хищница подскочила к новой жертве и выдернула улику на всеобщее обозрение. Хорошо хоть не с корнями — странница поморщилась от боли. Девушка посопротивлялась бы, не следуй за знакомой Ливня два амбала — тоже шоколадные и рельефные, облачённые в некое подобие лёгких доспехов поверх свободной одежды. Охрана? Или хуже того — близкие родственники? — Как ты полагаешь, этот город кишит парнями с именем Змейка?
Осознав, что отпираться бесполезно — Дуня поспорила бы, — юноша сменил тактику.
— А если даже и женился, то какое тебе до того дело, Муар? Это не я придумал, что ты моя подружка. Это у тебя такие фантазии…
— И что? Совсем необоснованные? — не утерпела странница.
Ливень поперхнулся.
— Э-ээ… ну-уу…
— Вас не застукали, — догадалась Дуня.
Флейтист покраснел. Чёрная красотка ухмыльнулась.
— А она мне нравится.
— Мне тоже! — мигом отбросив смущение, юноша загородил «супругу».
— Я вижу, — Муар наслаждалась спектаклем. — Ты и женатый… О-оо! Это изумительное зрелище. Ради этого можно и принципами поступиться… но всеми не могу. Ты мне кое-что должен.
— Что? — удивился парень. Кажется, он не притворялся.
— Какая у тебя память короткая, — девица отпустила Дуню и обошла кругом Ливня. Так и виделось, как чёрный хвост хлещет по бокам — то ли поиграю, то ли без изысков убью. — Вот скажи мне, Змейка, почему каждый раз при твоём появлении в городе начинаются беспорядки?
— Совпадение.
— Будь добр, избавь нас от подобных совпадений! Выметайся из моего города!!!
— С удовольствием, — юноша косо улыбнулся.
— Ты не понял. На-всег-да!
— Ничего не имею против, — он развёл руками. — Кстати… твоего города? А полисмены знают, что он твой ?
— А кто их просветит? Ты? — фыркнула хищница. В её, теперь завораживающем, словно гипнотическая удавка, голосе причудливым образом смешались любопытство и скепсис. — Не смеши. Представления не имею, что ты такого натворил, но полисмены тебя слушать не станут. Вообще. Тех, кто рядом, тоже. Так что в мои планы входит твоё скорое исчезновение из города. Скорое и без какой-либо связи со мной или семьёй. Но сначала верни должок, а потом — катись! Выясняй: женат ты, холост или вовсе вдовец — мне всё равно. Не думай о себе больше, чем ты есть на самом деле, медоголосый.
«Вот же стерва», — почему-то обиделась Дуня. И восхитилась тоже.
— Должок? — Ливень определённо пропустил совет-оскорбление мимо ушей. Да и к чему то замечать, если даже Муар понятно, что юный музыкант знает себе цену как раз таки очень хорошо. — Да о чём ты? Какой дол… — он нахмурился. — А-аа, ты об этом. Муар, в…