— Ты уж там скажи дедушке, что у нас всё нормально, пусть тётка Настя побыстрей выздоравливает.
— Не забудь, передай дедушке лекарство от радикулита.
— А, Косте скажи, пусть напишет, как его диплом
— Поцелуй за нас малютку Ванду.
Ольга стояла столбом и понимала, что запросто может завалить весь спектакль. Просто у неё не было никаких сил, она буквально валилась с ног.
— Да, конечно, я передам, — отвечала она, но уж лучше бы она молчала.
Атон был не правительственным и не скоростным, поэтому Ольга дала волю сну, очнувшись уже в Эймосе. Фарбус Эриконд встречал её собственной персоной. Ольга с опаской огляделась по сторонам.
— Не волнуйся, — сказал он, — здесь все свои.
— Да, нет, не все. Я слышала, что к вашей персоне теперь приставлен полномочный представитель.
— И тут не волнуйся, он тоже свой.
— Ну, знаете, просто удивительно, что у власти всё ещё Виндеконд.
— Пока.
— Вы так и не отказались от своей идеи.
— Уж лучше мы, чем Фракки.
Ольга покачала головой
— Ей Богу, я здесь, как за каменной стеной.
— Ты за Эрикондом, — хитро проговорил Фарбус.
Ольга замерла, остановившись уже у автолёта.
— Я и забыла. Так я теперь твоя жена? Значит, мне положено поцеловать тебя.
— Это вовсе не обязательно, — совсем по-детски засмущался Фарбус.
Но, Ольга не умела быть неблагодарной, она обняла его и крепко прижавшись, по-дружески чмокнула его в губы.
— Спасибо тебе, Фарбус, иначе бы я свихнулась там ещё до того, как отсидела бы свой срок. Кстати, что это за женщина, которая должна отсидеть за меня?
Автолёт плавно набрал высоту.
— Забудь о ней. Это Ольга Травкина.
В районе сердца слегка кольнуло. Обхватив лицо руками, Ольга задумалась. Как же так? А, мама, а папа, сестра Соня, Маша её лучшая подруга? О них тоже нужно забыть? Нет, она вернёт своё доброе имя, но не сейчас. К чёрту ностальгию! Она убрала ладони с лица. Нет больше той Ольги- неудачницы, романтичной и легковерной, слабохарактерной и слабовольной, ну и так далее. Есть Клейто, закалённая, сильная, стойкая и счастливая, не смотря ни на что! Она повернулась к Фарбусу и только сейчас заметила на его лице следы усталости. "Просто удивительно, — подумала она, — какие разные бывают люди. Что ж, так тому и быть".
8. Аристокл Виндеконд
В ответ, на вызов Аристокла, перед кафедрой возникла голограмма его дяди Энна Виндеконда.
— Что это значит, Энн? Что это ещё за сговор против меня?
— Не понимаю, о чём ты?
— Энн, я знаю о вашем тайном собрании.
На кафедре Архивата Марса, Аристокл чувствовал себя, как дома. Ещё в детстве, отец иногда брал его с собой, чтобы вселить в него чувство уверенности и привычки к власти.
Обрюзгшее лицо Энна выразило снисхождение.
— По-моему, ты стал излишне подозрителен в последнее время. Ты же знаешь, вчера была годовщина моего внука.
— Измышления, Энн. В последнее время вы слишком часто собираетесь на сомнительные даты. И потом, я знаю о ваших наклонностях.
Аристокл вышел из-за кафедры, нервно прохаживаясь вдоль неё, и поглядывая на своего дядю, стоящего по стойке "смирно".
— Советую тебе говорить со мной в открытую. Эта тенденция подполья Фракки действует мне на нервы. Предупреждаю, я знаю, о теме вашего совещания, но предпочитаю услышать всё из первых уст, то есть, из твоих, Энн. Именно сейчас, — продолжил он, помолчав, — когда Эриконды вдруг неожиданно проснулись, мы должны быть сплочённее. В этом наша сила. Неужели не ясно?
— Ясно, Аристокл, но только то, что неоднократно предлагаем мы, почему-то всё время отбрасывается с твоих счетов.
— Ты опять о рогатках, дубинках и прочих видах тяжёлой артиллерии.
— Когда ты поймёшь, что это наш единственный выход?
— Нет, это ты должен понять, что как только мы берёмся за оружие — тут же открываем широкие горизонты для Эрикондов.
— Они не успеют ими воспользоваться.
— И мы, кстати, тоже, нас тут же сцапает за руку новоиспечённый межпланетный комитет по защите прав человека.
— Аристокл, вспомни историю Марса. Разве, так уж и правомерны были действия наших предков, завоевавших пространство для Виндекондов.
— А я и не сомневаюсь в правомерности наших предков. Это, во-первых, во-вторых, сейчас другое время, Энн, и, в-третьих, ты бы лучше подумал, о том, чем мы будем парировать на очередном конгрессе мира. Он не за горами.
— К чёрту конгресс. Когда он начнёт работу будет уже поздно. Я чувствую, что на этот раз Эриконды будут сильны, как никогда. Ты посмотри, за короткий срок они произвели у себя в округе настоящую революцию. Где они только деньги берут?
— Вот! Вот это самый вразумительный твой вопрос. Ты его и решишь.
— Но, как?
— Сдаётся мне, что в округе Эймоса ведётся грандиозная махинация с налогами.
— Только не надо спихивать на меня работу Вена Вудмана. Лишь вчера он доложил, что нынче, вклад в казну Марса значительно пополнился за счёт Полиса Эймос.
— Я знаю, — задумался Аристокл, — вот в этом-то и вся загадка.
— Аристокл, раньше надо было решать, сейчас нужно только действовать. Припугнуть прямо на месте, чтобы даже пикнуть не успели.
— Но, только не при помощи дубинки.
— Всё-таки, как ты был мечтателем, так и остался.
— Я реалист и Наполеоновские планы некоторых родственников не потерплю.
— Мы никогда с тобой не согласимся
— Тогда вы будете объявлены врагами.
— Мы готовы.
— Что?
— Прощай, Аристокл, — голограмма Энна погасла, и Аристокл в очередной раз почувствовал, как из его рук медленно, но верно уходит власть над собственным дядей.
Он попытался связаться с Веном, но тщетно, лишь через час, тот сам вышел на связь.
— Аристокл, встречай нас с детьми.
— Какими ещё детьми? — не понял он.
— Твоими, надеюсь.
— Не может быть!
Аристокл вмиг забыл об Энне и его приспешниках. Прошёл почти год, с тех пор, как был объявлен розыск на детей. Он уже ни на что не надеялся. Ещё год-два и ему пришлось бы вновь жениться. Аристокл не вынесет ещё раз присутствие чужой женщины в его дворце. После Итеи ему никто не нужен. Слава всевышнему, теперь эта забота отпадает!
Аристокл распорядился встретить детей и привести в зал "Добра". Помещение в голубых и розовых тонах как раз подходило для детей. А, вот об оборудовании можно было подумать заранее. С необыкновенной лёгкостью он передвигался по залу, отдавая распоряжения управляющему, где и что нужно установить. "Интересно, — думал он, — как они выглядят?" особенно ему не терпелось увидеть сына. Он уже представил себе, как он будет брать его с собой на кафедру, усаживать его на колени и позволять нажимать различные кнопки, как когда-то позволял это делать его отец.
Аристокл предвкушал нечто необычное, и вот, косым взглядом, он заметил в конце зала некоторое движение. Резко развернувшись, он увидел детей. Рядом с ними стоял Вен. Слегка наклонившись над ними, и что-то шепнув им, Вен отошёл в сторону, туда, где собралось несколько человек прислуги. Аристокл стремительно пошёл им на встречу, но, не дойдя десяти метров, остановился. Малыш, обхватив руками сестрёнку, прижался к ней и спрятал лицо в складках её одежды, а девочка, инстинктивно прикрывая его рукой, с вызовом встретила взгляд незнакомого ей человека. Дети были одеты по-походному, в серебристо- бирюзовые комбинезоны. Их капюшоны свисали за плечами, а на ногах были надеты белые, мягкие полуботинки. Медленно Аристокл подошёл к ним так близко, что малыш, почувствовав это, вздрогнул, а сестра ещё крепче прижала его к себе. Тёмно голубые глаза пятилетней девочки немного смутили Аристокла. Никогда в жизни он не имел дело с детьми, тем более, со своими. Это были глаза всех Виндекондов, только волосы её были слишком светлыми и растрёпанными.