Как-то раз утром бондарь посмотрел в окно и сказал своей жене:
— Посмотри, какой ураган! Наконец-то мы с тобой разбогатеем.
— Как же это мы разбогатеем от урагана? Не понимаю! — ответила жена.
— Ну и глупы же вы, женщины! Никогда не слушаете мужей, вот и упускаете из рук счастье.
— Что же это за счастье — ураган?
Бондарь откашлялся и сказал:
— Видишь ли, дело вот в чем. Когда дует сильный ветер, подымается пыль. Пыль попадает людям в глаза. От пыли глаза краснеют, слезятся. Вот в этом наше счастье.
— Ну и пусть у людей глаза слезятся, в чем же тут наше счастье?
— Какая ты непонятливая! Люди будут болеть глазами. Много народу ослепнет. Появятся, значит, слепые. А что могут делать слепые? Им только и остается бродить по дорогам, играть, петь и просить милостыню. А на чем они будут играть? Понятно, на сямисэнах. Вот в этом наше счастье.
— Ну и пусть играют на сямисэнах, в чем же тут наше счастье?
— Вот бестолковая! Ведь сямисэны обтягивают кошачьей кожей. Понадобятся сямисэны — понадобятся и кошки. Всех кошек перебьют. Вот в этом наше счастье.
— Ну и пусть перебьют кошек, в чем же тут наше счастье?
— Да ведь если кошек не будет, во всех кладовых разведутся мыши. Мыши нагрызут все кадушки и бочки. Значит, людям нужны будут новые бочки и обручи. У меня будет много работы. Вот мы с тобой и разбогатеем!
Неосторожность
дному человеку захотелось поиграть на флейте, а флейты у него не было. Он пошел в лавку купить себе флейту. В лавке он долго выбирал и осматривал одну флейту за другой, дул в каждую и щупал снаружи и даже внутри. В одну флейту он так глубоко засунул палец, что никак не мог вытащить его обратно. Тянул-тянул — палец не вылезает. Дернул изо всей силы — палец еще крепче застрял. Как он ни бился, а палец не двигался ни взад, ни вперед. Чтобы вытащить палец, оставалось только одно: разбить флейту. Но ведь флейта была чужая. Значит, надо было ее сначала купить.
— Извините, пожалуйста, сколько стоит ваша флейта? — спросил он у хозяина лавки.
Хозяин подумал:
«Этот неосторожный человек слишком глубоко засунул палец в мою флейту и никак не может от нее освободиться. Значит, он заплатит, сколько мне вздумается».
И он запросил за флейту столько, сколько стоили три флейты.
Покупатель торговаться не стал и, заплатив за флейту, побежал домой, чтобы дома разбить ее молотком и высвободить палец.
Свою покупку ему не пришлось нести ни в руках, ни в кармане: она была надета на палец. Он махал пальцем во все стороны, потому что палец болел.
Вдруг из-за высокой бамбуковой изгороди одного дома он услышал прекрасные звуки флейты.
Ему захотелось узнать, кто это так хорошо играет. Он даже позабыл, что у него болит палец.
В изгороди он нашел наконец место, где бамбуковые жерди разошлись и между ними образовалась щель.
Он поглядел одним глазом в щель, стараясь разглядеть, что делается за изгородью. Но щель была такая узкая, что он ничего не увидел.
Тогда он еще крепче прижался лицом к изгороди. От этого бамбуковые прутья еще больше разошлись, и ему удалось просунуть в щель свою голову.
Но в эту самую минуту прекрасная музыка кончилась, и на балконе опустили занавеску.
— Вот досада! Еле-еле просунул голову, а смотреть не на что!
Любитель флейты опять вспомнил, что у него болит палец, и потянул голову назад. Но голова его плотно застряла в щели. Бамбуковые жерди, которые он раздвинул лбом, теперь снова сошлись и зажали ему шею, как ошейник. Он дергался и вертел головой так, что изгородь трещала.
На шум выбежали хозяева дома. Когда они увидели голову, торчавшую среди бамбуковых прутьев изгороди, они закричали:
— Что тебе надо? Зачем ты сюда сунулся?
— Извините, пожалуйста, — сказал любитель флейты, — сколько стоит ваша изгородь? Я хотел бы унести ее с собой.
Песня кулика
лучилось это много лет назад в деревне Итоман. С давних пор занимались ее жители рыболовством. Наловят рыбы да в город везут на продажу — тем и кормились.
Жил в той деревне один старик. Раньше он тоже с рыбаками в море ходил, а теперь совсем стар стал. Был когда-то у старика сын, да он в море погиб: налетел тайфун, лодку перевернул, никого в живых не оставил.
С тех пор каждый вечер выходил старик на берег рыбаков встречать. Все казалось ему, что сын живой возвратится.