— Нет, — ответил рыбак, — не поеду я с вами. Уж очень мне понравилось на необитаемом острове жить — тут сам я себе хозяин и никакому старейшине подчиняться не должен.
Долго рыбаки его уговаривали, наконец, уговорили. Отправились они все вместе в деревню Итоман. Да вот беда — только деревня на берегу показалась, выпрыгнул рыбак из лодки да в пучине морской исчез.
Ничего не оставалось рыбакам, как вернуться к старейшине ни с чем, да все ему и рассказать.
Задумался старейшина, а потом и говорит:
— Ну и глупец же я! Видно, то не простой человек был, а сам Бог моря. Боюсь, накажет он теперь меня за мою суровость. Надо бы нам его задобрить!
Случилось это в восьмой день пятого месяца по лунному календарю. С тех самых пор и повелось на Окинаве праздник Бога моря отмечать. Стали люди в этот день состязания устраивать: подплывут на лодках к тому месту, где Бог моря в воду нырнул, да лодки перевернут. Тут-то рыбаки свое умение и показывают — соревнуются, кто быстрее из воды вынырнет и в лодку назад заберется.
Прозвали эти лодки Драконовыми и рисуют на них ярких цветастых драконов. А еще во время праздника в гонг ударяют. И слышен его звук долго над морем. Сказывают, что гонг этот все напасти с Окинавы отгоняет и что после его удара сезон дождей начинается.
Искусная ткачиха
ил на свете крестьянин Ёсаку. Работал он как-то в поле, вдруг видит: змея крадется, сейчас съест паучка. Жалко — стало Ёсаку паучка, замахнулся он на змею мотыгой, испугалась змея и уползла. А паучок поблагодарил Ёсаку и исчез в траве.
На следующее утро постучала к Ёсаку в дом девушка необыкновенной красоты:
— Слышала я, ты ткачиху ищешь. Разреши мне в твоем доме жить, буду ткать для тебя.
Обрадовался Ёсаку, провел девушку в комнату, где ткацкий станок стоял. Целый день работала девушка, не отдыхала и из комнаты не выходила.
Зашел поздно вечером Ёсаку посмотреть, сколько она за день наработала, да так и обомлел — лежат в комнате восемь кусков. На восемь кимоно хватит! А какие красивые узоры! Никогда раньше не видел Ёсаку таких чудесных тканей.
— Да ты самая искусная ткачиха на свете, — похвалил он девушку. — Как тебе удается так быстро ткать?
— Никогда не спрашивай меня об этом, никогда не заходи в комнату, где я работаю, — молвила красавица.
Удивился Ёсаку словам девушки, ничего не ответил, а самому любопытно. Подкрался он однажды к окну, заглянул в комнату да чуть не вскрикнул. Сидит за станком не красивая девушка, а паучок.
Пригляделся Ёсаку получше: да ведь это тот самый паучок, которого Ёсаку от змеи спас. Не простой, видно, этот паучок.
А паучок без устали работает: кладет в рот хлопок, пережевывает его, глядишь, нить тонкая-претонкая получается, паучок лапками споро перебирает, чудесную ткань ткет.
Как-то вечером говорит девушка Ёсаку:
— Хлопок у меня кончается. Сходи завтра в город, купи еще хлопка.
Пошел Ёсаку в город, купил тюк хлопка, домой повернул, а по дороге присел отдохнуть. Сел, да и не заметил, как к тюку змея подползла — та самая, которая паучка съесть хотела. Заползла змея в тюк и лежит там тихо-тихо.
Отдохнул Ёсаку, взвалил тюк на спину и дальше пошел.
Взяла девушка у Ёсаку хлопок, в комнату отнесла. Обернулась паучком и села за ткацкий станок. Набрал паучок в рот хлопок. Вдруг из тюка как выскочит змея, как бросится на паучка! Паучок в окно, бежит от змеи, да бежать-то трудно полон рот хлопка. А змея все ближе, ближе… И вдруг случилось чудо!
Как раз в это время Солнечный старец смотрел с неба на землю. Жалко стало старцу паучка. Протянул он солнечный луч, ухватился за кончик нитки, что у паучка изо рта торчала, и поднял его на небо.
Поблагодарил паучок Солнечного старца за спасение и в благодарность наткал из хлопка пушистые облака.
С тех самых пор и плывут по небу облака белые и мягкие, как хлопок. А в Японии с тех самых пор паучка и облако одинаково называют — кумо.
Как сосна за добро отплатила
ил-был на свете дровосек, добрый, но очень бедный. Любили деревья дровосека — никогда он без надобности живой ветки не срубит, не сломает. Знал дровосек: сломаешь ветку — зачахнуть может дерево, а он берег деревья в лесу.
Шел как-то раз дровосек по лесу. Устал и прилег отдохнуть под сосной. Слышит, шумит сосна, словно говорит что-то. А сосна и впрямь с ним разговаривает: