Заметив на одной из улиц Киото лужу, Кавадзу возмущенно заквакала:
— Так вот, оказывается, какое на самом деле море! Правильно говорили мне подруги, что людям нельзя верить!
Кадзика же в это время смотрела на Осака и, думая, что перед ней Киото, сказала разочарованно:
— Оказывается, наша столица ничуть не больше и не лучше моего города. Вот и верь после этого людям!
И, насмотревшись вдоволь на свои собственные города, лягушки, ругая людей, отправились восвояси.
Прискакав домой, Кавадзу сообщила всем знакомым лягушкам, что она видела море.
— Оно ничуть не больше наших луж! — воскликнула она. — Его даже и сравнивать нельзя с нашим колодцем!
Кадзика же, вернувшись к себе, рассказывала своим приятельницам:
— Знайте, что люди — бессовестные болтуны: если хотите знать, то Киото и Осака похожи друг на друга, как два рисовых зерна!
Да, видно, правду говорят в народе: для лягушки и колодец — море.
Поле заколдованных хризантем
давние времена жил в одной деревне скупой старик по имени Кантаро. Как-то раз по весне послала его старуха в город за покупками.
Вышел Кантаро за деревню, идет по полю, вдруг видит — лиса с лисятами в траве копошится. Пригляделся он получше: лиса делом занята, лисят уму-разуму учит. Постоял старик, подумал, да и говорит:
— Эй ты, лиса полевая, нет у тебя, я вижу, стыда! Людей морочишь, с их полей корм себе таскаешь, а благодарности от тебя не дождешься! А ну-ка, угости меня чем-нибудь вкусненьким, да поскорее!
Посмотрела лиса на Кантаро, а у того уж слюнки от жадности текут.
— Ладно, — говорит, — отведай, старик, мое угощение. Протянула лиса старику несколько кусочков творожника-тофу, сочных, пышных, в масле обжаренных.
— Куда же ты, старик, идешь? — спрашивает.
— Да вот, — отвечает Кантаро, — иду в город за покупками.
Наелся старик до отвалу, ему бы теперь поспать часок-другой, да старуха забранит. Встал Кантаро и побрел по дороге, что в город вела. Идет и думает: «Ну и ну! Никогда таких лис на свете не встречал. Другая все обморочить норовит. Да и эта, небось, уйму людей на своем веку одурачила, а я, видно, приглянулся ей очень. До чего же славно она меня попотчевала! Повезло же мне! И уж, конечно, больше, чем тем, кого она за нос водила!»
Радостно старику стало от этих мыслей. Пришел он в город, накупил всего, что старуха наказывала — сладостей да тофу — и в обратный путь отправился.
Смеркаться стало. Подошел старик к полю, на котором утром лису повстречал. Вдруг видит — цветут на поле хризантемы, белые-пребелые, красоты невиданной! Остановился Кантаро, глаза вытаращил: утром-то цветов не было!
«Вот чудеса! — думает, — где это видано, чтобы хризантемы весной расцветали… Ну, раз цветут, значит, так и надо!»
А ветерок на поле нежный дует, колышутся цветочки, головками покачивают, будто манят к себе Кантаро. Охватила тут старика жадность. «Что бы мне такое сделать? — стал думать он. — Про цветы никто кроме меня не ведает. Надо бы их нарвать да по одной монете продавать. Весной хризантемы мигом раскупят!»
Скинул он с плеч мешок и давай цветы обрывать! Порвет, порвет — посчитает, еще порвет — еще посчитает. Да только хризантем-то видимо-невидимо! Сколько ни рви — все не унесешь!
«Побегу-ка я домой, старуху на подмогу позову. Не позволю, чтобы цветочки другим достались! Сами все соберем! Мои они! Это я их нашел!» — подумал жадный Кантаро.
Взвалил он мешок на спину и припустился что было сил.
Подбежал к дому, стал старуху звать:
— Старуха, старуха, бежим скорее!
— Что случилось! Куда бежать-то? — перепугалась старуха.
— Куда, куда! За хризантемами! — рассердился старик. — Вон их там на поле расцвело, полным-полно! И никто про них не знает! Бежим скорее, собирать будем!
Скинул он мешок, старухе в руки сунул.
— Посмотри, глупая, — говорит, — какие на нашем поле цветочки уродились!
Заглянула старуха в мешок.
— Да ты что, старый, языком своим несешь! — удивилась она. — Вон притащил полный мешок травы и кричит! Рехнулся, что ли?
— Какая еще трава?! — не понял старик. — Не видишь разве, хризантемы там! Я их только что на поле у деревни нарвал.
— Небось, лиса какая-нибудь тебя обморочить надумала, — догадалась старуха. — А ты уши-то и развесил! Да еще и сладости, что я тебе купить наказывала, ей в угоду из мешка выкинул!
— Да нет же, нет! — не унимался старик. — Хризантемы это! Целое поле весенних хризантем!
Решила старуха ему больше не перечить. Принесла она горсть соли, стала ею вокруг посыпать да приговаривать: «Уходи, оборотень, прочь! Уходи, оборотень, прочь! Уходи, оборотень, прочь!»
Произнесла старуха заклинание три раза, и вернулся к Кантаро рассудок.
Разнеслась молва о весенних хризантемах по всей деревне. Дивились люди. Поставили они на поле маленькую кумирню и месту тому поклоняться стали. А лису прозвали Любительницей хризантем.
Старик Кантаро часто потом историю эту рассказывал. И всегда в конце добавлял с гордостью:
— Как же там было красиво! Я единственный, кто видел это своими глазами!
Блоха и вошь
ного-много лет тому назад жил на Окинаве один учитель каратэ, звали его Итосу. Был он возраста почтенного, но слава о его мастерстве разнеслась далеко по белу свету. Со всех концов страны приходили к нему юноши, чтоб научил их великий учитель искусству каратэ.
Создал учитель свою школу, и было в ней два класса. Один назывался «Класс светлой души», и принимал туда учитель Итосу юношей сильных и выносливых. В другом же — «Классе молодой поросли» — учились юноши быстрые и ловкие.
Жили-были на потолке школы учителя Итосу блоха и вошь. Каждый день с утра до вечера смотрели они, как учатся юноши искусству каратэ, и решили, наконец, сами этим мастерством овладеть.
— Нечего понапрасну время терять! — заявила однажды блоха.
— И то правда, — согласилась вошь. — Чем мы хуже других?
Блоха была маленькая и шустрая, потому и решила она причислить себя к «Классу молодой поросли», у вши же были и характер сильный, и выдержка, вот и стала она гордиться своей принадлежностью к «Классу светлой души».
Все свободное время теперь тренировались блоха и вошь, а иногда даже устраивали настоящие состязания.
Случилось это в самый канун Нового года. Собрал учитель Итосу своих учеников и говорит:
— Хочу я, чтобы запомнили вы навсегда: каратэ — это прежде всего искусство защиты. Никогда не используйте свое умение первыми, не начинайте драк. Пусть каратэ помогает вам в трудных ситуациях, но никогда не будет использовано вами во вред другим.
— Мы навсегда запомним твое наставление, учитель, — ответили юноши. — Обещаем тебе никогда не использовать свое умение во вред людям.
Блоха и вошь тоже слышали слова учителя Итосу.
— Обещаем тебе, учитель, использовать каратэ только как искусство защиты, — торжественно произнесли они.
— А не пора ли нам поужинать? — спросила вдруг блоха.
— Да, самое время, — согласилась вошь. И они отправились на кухню учителя Итосу в надежде найти что-нибудь съестное.
Как же они обрадовались, увидев, что на столе стоят самые разные яства!
— Верно, учитель уже приготовил угощение к Новому году, — решили они. — Он ведь не будет сердиться, если и мы немного подкрепимся?
И они принялись за угощение. Надо сказать, что вошь была на редкость прожорлива, и потому она с радостью набросилась на еду. Блоха же, наоборот, ела мало, но была большой любительницей сакэ.