Они побежали.
Ничего страшного. Тэпп повел прицелом вслед за ними…
Но не просто побежали. Бегут все. Никто не выдерживает. Но не так, как эти – с ясным сознанием того, что делают.
Муж с женой повернули к желтой «тойоте»; женщина, словно бегунья через барьер, перепрыгнула через капот и, кувыркнувшись, скрылась за автомобилем. Оба оказались вне зоны видимости, прижавшись к корпусу под пологом кремовой пыли. Тэпп посмотрел влево: болельщик «Лейкерс» был около «акуры» и тащил из нее уцелевшую девушку. Та успела перебраться с заднего сиденья и находилась у водительской дверцы, где Тэпп ее не видел.
Все четверо прятались за своими машинами. Завеса пыли становилась плотнее.
«Они поняли, откуда я стреляю». Тэпп моргнул, и ресницы мазнули по резиновому наглазнику оптики. Накатил новый приступ стыда, но он себя успокоил. В конце концов, он все сделал правильно. Кто-то из компании обратил внимание, где находились входное и выходное отверстия пули на теле шлюшки Макги, и догадался, с какой стороны она прилетела. Не велика хитрость. Любой на это способен.
«Я в порядке?»
Он был в полном порядке. Надо продолжать стрелять.
«Я великолепен, – сказал он себе. – Сегодня великий день. Прекрасные выстрелы».
Тэпп дотронулся языком до гланд, где горькие крупинки от прошлой еды иногда скапливаются в виде вкусных кристалликов. Сегодняшним коронным блюдом на завтрак был поперченный омлет, который он заел остатком «Читос». Когда Тэпп в первый раз попробовал такие крупинки, они показались ему гнилостными. Но если что-то делать регулярно, можно привить себе к этому вкус, и со временем возникает желание все повторить.
Тэпп принял стрелковую позу, отметив, что способность сохранять священную драгоценную неподвижность характеризует личность его калибра (ха!). И со звуком, подобным выдоху самой земли, всадил вторую тяжелую пулю в мотор «акуры». Для верности.
«Да, я великолепен».
Он убьет их всех.
Глава 5
Джеймс услышал звонкий удар о металл. Вот оно. Так он вывел из строя машины. И снова выстрелил в мотор.
– Я не слышала звука выстрела, – прошептала рядом с ним Эль.
– Не было выстрелов. – Слова застряли у него в горле. – Мы не слышали выстрелов, потому что… я не знаю почему.
– Глушитель?
– Не высовывайся.
– Может, он стреляет с глушителем?
– Понятия не имею.
– С какой стати стрелку понадобилось прятаться? – Эль спряталась за задним колесом, и гравий захрустел под ней, как попкорн. – На многие мили вокруг только пустыня.
– Значит, он очень далеко от нас.
– Насколько далеко?
– Настолько, чтобы до нас не долетал звук выстрела.
– Подобное невозможно. – Джеймс пожал плечами.
– В таком случае он там. – Эль показала поверх капота «тойоты» примерно на тридцать градусов правее Тенистого спуска. Такой угол и то, как Джеймс остановил машину, слегка повернув влево, обеспечивал их визуальной защитой почти на всю длину кузова. – И мы знаем, что он стреляет оттуда.
– Да.
– Ясно. – Она сглотнула ком в горле. – Но что произойдет, если он сменит позицию?
Джеймс вздохнул. Жена, конечно, права. При такой траектории они под защитой, но стрелок может переместиться вправо или влево. Вероятно, уже идет, а они узнают об этом, лишь когда кто-нибудь из них буквально упадет замертво.
– Сара! – крикнул водитель «акуры». – Ты как?
Сара дышала часто и неглубоко. Она кашлянула, и в ее кашле чувствовалась мокрота.
Эль побледнела:
– Она еще жива?
Джеймс распластался на животе и, прижавшись щекой к нагретой земле, посмотрел под днище. Сара лежала на боку посреди дороги, к ним спиной. Обе ладони крепко прижаты к животу на уровне почки. Ее белая футболка превратилась в ярко-красную, юбка почернела. Под ней на песке расплывалась темная лужица. Как пятно нефти на берегу. Она судорожно колотила ногами, вырывая в дороге борозды. Что-то кричала.
– Господи! – Эль зажала руками рот. – Проклятие! Проклятие! Проклятие!
Джеймс вспомнил о старике.
– А где Глен?
– Не знаю.
В следующую секунду Джеймс увидел его – коричневые ботинки, косо топающие вниз по склону мимо «акуры». Угол обзора не позволял поднять голову выше его пояса. Но ноги в джинсовке передвигались неспешно, спокойно, и было ясно, что человек не сознает, что за его спиной умирает девушка. Затем старик повернулся и направился на подъем. Новый поворот – и так до бесконечности. Будто сломанная игрушка, он не мог вернуться на прежнюю прямую.