Джеймс пожалел, что дал обещание.
– Прежде чем мы что-либо предпримем…
Горло перехватило, и он повысил голос, чтобы слышали все. Джеймс не был оратором. Не любил говорить на публику. И ему не понравилось, как его голос прозвучал на открытом воздухе. Но все ждали, чтобы он нарушил молчание. Был бы тут кто-нибудь другой – сообразительнее, круче, спокойнее – и взял бы на себя ответственность. В этот день его уже так много напугало. И командовать этой маленькой группкой по выживанию было, безусловно, в первой тройке списка.
Все молчали. Налетел ветер, и снова стало тихо. Джеймс выдохнул и продолжил:
– Прежде чем мы что-либо предпримем, нужно точно определить, где находится стрелок. На каком расстоянии от нас.
Эль вытерла губы и посмотрела на него.
– Каким образом? – усмехнулся Рой.
Тэпп заметил, как из-за капота «тойоты» высунулась рука и ударила осколком камня по зеркальцу заднего обзора с водительской стороны. Два беззвучных удара согнули его и устроили сверкающий душ. Затем рука исчезла.
«Понадобились осколки зеркальца, чтобы наблюдать поверх машины». Тэпп провел языком по щетинистой верхней губе и ощутил вкус «Читос». Он прильнул к зрительной трубе. Телескоп на штативе был настроен на стократное увеличение, с помощью такого можно на расстоянии сотни метров читать газету. Невероятная картинка. Тэпп реально ощутил пыльный капот «тойоты», разогретый солнцем до жара печи, и пористую структуру вулканического камня. Почуял запах пота панически напуганных людей, медный привкус вытекающей и засыхающей крови, услышал ругательства, рыдания, бессмысленные споры, суматошные возгласы, обоюдные обвинения. Мощная оптика позволяла ему находиться в центре событий, затаив дыхание окунаться с головой в каждую мельчайшую деталь. Происходящее, как в видеоигре, послушно подчинялось его воле. В мире увеличительных стекол все было тщательно организовано ради удовольствия Уильяма Тэппа, он был здесь богом. Семьдесят четвертую кукурузную палочку Тэпп высосал из пачки одними губами.
Сейчас этому богу нужно куда-нибудь пальнуть.
Он перекатился обратно к винтовке и обвился вокруг нее. Правой рукой сжал теплый полимер, левый кулак сомкнул под цевьем и поймал в тонкое перекрестье прицела парк-рейнджера из Монтаны. Получив по касательной в череп тяжелую пулю, этот тип все еще был на ногах, наполовину в сознании и выписывал пьяные восьмерки в нескольких метрах от двух машин. Ходячее привидение.
Несколько лет назад Тэпп всадил в приезжего из Портленда пулю в оболочке малоимпульсного натовского патрона калибра 5.56. В водительском удостоверении бродяги было сказано: «Малтон Чанго» или какой-то похожий бред. Как правило, чем заковыристее фамилия жертвы, тем экзотичнее его предсмертная агония. И черт его побери, если тот выстрел не произвел должного эффекта. В общем, парень умер мгновенно, однако его нервная система взрывным образом активизировалась. Он пробежал несколько шагов назад и дважды перекувыркнулся прежде, чем в туче пыли прерии грохнуться в куст, где еще, как ненормальный, бился целых пятнадцать минут. Танец маленьких утят в исполнении трупа. Тэпп смеялся до спазма в горле – в итоге, не в состоянии хохотать, как девчонка, по-поросячьи визжал. Но по прошествии времени тот случай стал волновать его. Он не понимал почему – словно перешел какую-то черту, о которой не имел представления.
Этот недобитый парк-рейнджер тоже его смущал. С какой стати? Тэпп понятия не имел. Порой выстрел может оказаться каким-то примитивным – это был, видимо, тот самый случай. Ведь человеческое тело – бесконечный источник анекдотов, в которых его разрывают, давят, взрывают и выворачивают наизнанку. Далеко не все они удачные.
Слышали о парне, которому оторвало всю правую часть?
С ним все в порядке, вовсю ходит налево.
Тэпп положил указательный палец на изгиб спускового крючка – движение, которое за свои пятьдесят шесть лет он проделывал, наверное, сто миллионов раз. Управление спуском, плавный нажим – основа искусства меткой стрельбы. Спросите кого угодно. Надо нажимать и ни в коем случае не тянуть. И нажимать с такой постепенностью, чтобы выстрел удивил самого стрелка. В противном случае тело в ожидании отдачи бессознательно дернется, и в те решающие мгновения, когда пуля с бешеной скоростью несется в канале ствола, даже легкая дрожь руки погубит выстрел. Снайпер понимает: хороший выстрел, как гром среди ясного неба, должен стать неожиданным не только для цели, но и для стрелка.
Я делаю это ради стрельбы, а не ради их боли.