— А о пчелах-то и забыли!
— Завтра утром пойдем, — сонно пробормотал Мирон.
И уснули.
На следующее утро встали пораньше. Взяли один из горшков, нагребли в него углей и пошли за медом. Под деревом развели огонь. Но как выкурить пчел из дупла, находящегося довольно высоко?
— Я полезу туда, а ты мне подашь зажженный мох, — предложил Виктор.
— Найти бы хорошую жердь, с земли сунуть, — сказал Мирон. — Спокойнее было бы, да и тебе не пришлось бы страдать.
— Дело придумал, — согласился Виктор. — Давай поищем.
Они выломали подходящую орешину, прикрепили к ней комок мха, зажгли и просунули в дупло. Как загудело в нем! Хлопцы сейчас же отбежали в сторону и долго не смели подойти снова: разозленные пчелы летали вокруг и, по-видимому, вовсе не собирались покидать это место. Наконец друзья вынуждены были оставить их, чтобы прийти в другой раз. Перед уходом Мирон сунул в дупло еще комок горящего мха, хотя и был наказан за это: две шишки от пчелиных укусов вскочили у него на лице.
Оставили горшок возле дерева, а сами пошли на обследование. Опять началась такая же трудная и безрезультатная работа. Часа четыре они бродили около болота, а вернулись, как всегда, ни с чем. По дороге еще раз навестили пчел. На этот раз тут было уже тихо. Лишь кое-где жалобно звенели одинокие пчелки.
Виктор с трудом вытащил соты из дупла. Добыча оказалась бедной.
— Этого и следовало ожидать, — сказал Мирон. — Нового меду они не могли еще насобирать, не успели. Здесь только прошлогодние остатки.
— Спасибо и за это. Добрый стакан наберется, — ответил Виктор, облизывая пальцы.
— Теперь мы живем! — радовался Мирон, когда они шли домой. — Если смешать с медом, например, липовые листья, то получится такое кушанье, от которого и дома никто не отказался бы. После мяса в самый раз.
— Погоди радоваться, — усмехнулся Виктор, — может, еще взбесишься.
— Почему?
— Уже забыл? А вдруг этот мед с той азалии?
— Ну, нет. Столько не наберут.
— Если не совсем, так малость ошалеешь.
Продолжая шутить, они весело шли к дому, не думая о том, что их может там ожидать.
А когда пришли, увидали такую картину, от которой даже в глазах потемнело: обглоданные кости, разрушенный хлев и следы зверей…
У Мирона чуть горшок не выпал из рук, а Виктор забегал и закричал, точно кто укусил его.
— Ах, проклятые! Кто это мог наделать?
— Мы забыли, что, кроме нас, в лесу есть и другие жители: лисы, волки, дикие свиньи, — уныло сказал Мирон. — Это их работа.
Виктор начал приглядываться к следам.
— Да их тут много было! — сказал он. — Вот следы волка, вот — как бы кошки. А тут и еще какие-то. Как это они все вместе собрались?
— Им не было нужды собираться вместе. Сначала кто-нибудь один пришел, разворотил хлев, а там могли почувствовать запах мяса и подойти другие. Но нам-то от этого не легче.
— Что же теперь будем делать? — схватился за голову Виктор.
— То, что и до сих пор, — как можно спокойнее ответил Мирон. — Нужно думать, что не погибнем, как не погибли раньше.
Рассудительный тон Мирона несколько успокоил и Виктора. Взрыв отчаяния утих, друзья взяли себя в руки и стали трезво обсуждать создавшееся положение. Все равно ведь потерянного не вернешь. Уж если забыли, где находятся, допустили ошибку, надо принять ее во внимание и в следующий раз быть умнее.
— Сколько ошибок допустили, — рассуждал Виктор, — всякий раз обещаем быть осторожнее, а поумнеть никак не можем.
Мирон засмеялся:
— А знаешь ты, что мы и так умные?
— Не видно, — покачал головой Виктор.
— Нет, видно. Если мы до сих пор не умерли, значит, не дураки. Стоит нам прожить в этих условиях год, и я обещаю тебе, что у нас не будет никаких ошибок.
— А через десять лет и подавно! — рассмеялся Виктор.
— Верно, — серьезно согласился Мирон. — На все нужна практика, а ты сразу хочешь стать человеком без изъянов.
— Но где же мы теперь второго такого медведя найдем? — шутливо спросил Виктор.
— На наш век дураков хватит, — засмеялся Мирон. — Продержимся как-нибудь неделю, а там придут наши «избавители».
— Это ты их дураками считаешь?
— Если мы их перехитрим — да.
— А если они нас?
— Тогда в дураках окажемся мы.
Постепенно острота впечатления уменьшилась. Забыть о несчастье, не жалеть о погибшем мясе они, конечно, не могли, но будущее уже не казалось таким безнадежным.
— Давай подберем хоть огрызки, — сказал Мирон.
— А вдруг какую-нибудь болезнь схватишь от них?