— Как тут делить? — сказал Мирон, рассматривая хлеб. — Есть у них на глазах я не могу. И спрятаться нельзя.
Двое, задержанные утром, не выдержали и попросили:
— Дайте хоть хлеба кусочек, мы весь день ничего не ели.
— Хлеба? — воскликнул Виктор. — Мы его целый месяц в глаза не видели. Лучше мы поджарим вам чудесного мяса зубра.
Острым кинжалом они легко нарезали тонкие куски мяса и положили в огонь, а сами со спокойной совестью взялись за хлеб и сало. Пленные терпеливо ожидали своей очереди, перешептываясь о чем-то. Пока хлопцы поужинали, мясо зажарилось. Можно было ужинать и пленным, но как?
— Вы по очереди развяжите нам руки. Сначала одному, потом другому, — убедительным тоном предложил один из бандитов, видно, уже обдуманный ими план.
— Ну, нет! — усмехнулся Виктор. — Лучше уж вы потерпите до завтра без еды. Никакой беды вам от этого не будет. Мы тут больше голодали, а ничего с нами не случилось.
Пленные попытались было еще доказывать, что бояться хлопцам нечего, — мол, развязан будет лишь один, а против него двое вооруженных, — но друзья и слушать не хотели.
Тогда самый голодный без всякой хитрости попросил:
— Дайте мне в рот хоть кусочек.
— Это другое дело! — согласились хлопцы и всунули ему в рот кусок мяса. Потом по просьбе других дали и им. Некоторые отказались. Тяжело раненному предложили хлеба и сала, но он лишь попросил пить.
Мирон взял жестянку и побежал к бобровому ручью. Когда напоил больного, захотели пить и здоровые. Пришлось бежать.
— Вы бы взяли вторую жестянку и сходили вместе, — предложил один из врагов.
— Спасибо за совет! — насмешливо ответил Виктор.
Виктору тоже дважды пришлось бегать к ручью, пока они напоили всех. Тогда появилась новая просьба:
— Дайте покурить. Возьмите в наших карманах папиросы и спички.
Виктор достал папиросы, сунул в рот каждому по одной и поднес огонь. Мирон забеспокоился, как бы и друг не закурил: ведь соблазн не малый! А Виктор действительно уже смотрел на папиросы в своих руках, взял одну, покрутил, разглядывая…
Мирон решил спасать друга. Тихонько взял из его рук папиросы и сказал:
— Послушай меня, Витя, потерпи! Столько времени прошло, ты уже отвык. Стоит ли опять начинать?
Тон Мирона был такой дружеский, такой искренний, что Виктор улыбнулся и сказал:
— Ладно, не буду!
Тяжело раненный часто просил пить, и хлопцы приносили ему воду. Не отказывали и здоровым. Потом пленники требовали курить, начинали выдумывать новые просьбы, в которых нельзя было отказать…
Одним словом, хлопот хватило до самого вечера. И чем темнее становилось, тем тревожнее. Хотя и не жалели сучьев, но все же не каждое движение пленников можно было заметить в сумерках. А друзья помнили, как Савчук сидел утром с жердью, хотя сам был уже освобожден.
«Что, если и теперь так же сидит кто-нибудь из них?» — думали оба. И время от времени проверяли пленных.
— Чего вы лезете каждую минуту? — злились те. — Попробуйте сами освободиться, когда вас так скрутят. Правду говорят: заставь дурака богу молиться, он лоб расшибет!
Не очень приятно было слушать такие слова, но хлопцы не обижались: быть может, они и действительно слишком стараются, но в таком деле излишняя осторожность и бдительность не мешают.
В этом они убедились вскоре же.
Самым спокойным пленником был раненный в руку. У него были связаны только ноги. Он сидел, опустив голову, и ни на что не обращал внимания. Даже не просил ни есть, ни пить. Здоровая рука его была подсунута под колени. Потому, что он вел себя спокойно, хлопцы не проверяли, хорошо ли связаны у него ноги. И вдруг Виктор заметил, что здоровая рука пленника все время вздрагивает. Подошел, посмотрел и крикнул:
— Эге! Этот номер не пройдет!
Оказалось, что тот пальцами здоровой руки и щепочками ухитрился развязать веревку на ногах. Пришлось здоровую руку бандита прикрутить к его ногам.
Друзья еще раньше договорились, что ночью будут сторожить вместе, а не по очереди.
— В такой компании боязно оставаться одному даже тогда, когда все связаны, — решили они.
Оба остались на страже и после того, как все бандиты уснули. Уткнувшись головой друг другу в спину, враги храпели на весь лес.
— Пить! — послышался голос раненого.
Взяли жестянку — воды нет. Неужели ради этого мерзавца идти в темноту за водой? Но раненый тяжело дышал, стонал, и у хлопцев не хватило духу отказать ему. Виктор побежал к ручью.