Наконец наступил самый великий, торжественный и ответственный момент — добывание огня. Сердца у друзей застучали сильнее, руки дрожали. Быть может, с таким же чувством тысячелетия назад в каком-нибудь первобытном храме люди приступали к добыванию священного огня.
— Высохли они?
Ощупали спички со всех сторон — кажется, высохли.
Чиркнул Виктор раз, другой — ничего… Только белый след остался на коробке.
— Может, плохо высохли, — грустно сказал Мирон. — Больше портить не стоит.
— Моя рубашка уже сухая, я положу их под мышки, — решил Виктор.
Так и пристроились в своем логове без огня.
II
Первая ночь. — Борьба в темноте. — Заяц, который клюется. — Последние спички. — Домой.
Солнце зашло, но еще не менее часа на всем лежал сероватый сумрак. Над озером со свистом пролетали утки, спеша на ночлег. В вышине послышался журавлиный крик. Вот он крепнет, становится более отчетливым, — видно, журавли спускаются на отдых.
— Эх, вот если б какой-нибудь журавль или гусь сел мне на голову! — сказал Виктор.
— А что бы ты делал с ним без огня? — вздохнул Мирон.
— Съел бы и сырого.
Мирон перевернулся на спину, глянул на звезды. Они так красиво сияли! Ласково перешептывались вершины деревьев. Дома небось любуются чудесной весенней погодой, а они…
— Вот к чему приводит самовольство! — самому себе сказал Мирон. — Если бы мы попросили челнок у хозяина, люди знали бы сейчас, где мы, и приехали бы за нами. А так, если даже и найдут где-нибудь челнок, никто не догадается, каким образом он очутился там. Послушался я тебя…
— Ну-ну, нечего ворчать, — недовольно отозвался Виктор. — Никто тебя не заставлял. Если уж ты такой паинька, незачем было соглашаться. А идти за полкилометра искать хозяина и у тебя не было охоты. Что мы, съели бы эту «душегубку», что ли? Не случись такой нелепицы — вернули бы на место, и делу конец.
Мирон умолк. Ничего не исправишь. И надежды на помощь нет. Никто их тут не знает. Даже если заметили, как уплыли на челноке какие-то два хлопца, никому и голову не придет, куда они могли деваться. Значит, придется самим искать обратную дорогу.
Становилось сыро, холод усиливался. Хорошо еще, что ветра не было. Помогало и то, что, крепко прижавшись, хлопцы немного согревали один другого.
Время тянулось медленно. Голод и холод мешали уснуть. Приходилось ворочаться с боку на бок. Задремали, но скоро так замерзли, что начали стучать зубами. Виктор не выдержал, вскочил.
— Эй, вставай! — толкнул он Мирона.
— А? Чего?
— Вызываю тебя на состязание!
— Ты что, сдурел?
— Вставай бороться!
— Отстань ты со своей борьбой, и без того тошно!… Но Виктор уже ухватил Мирона за ноги и поволок по земле. Мирон не на шутку разозлился.
— Ты чего лезешь? — закричал он. — Чего спать не даешь? Вот я тебе сейчас…
— Тише, тише, — сказал Виктор. — Я тебя не драться вызываю, а бороться, понял? Чтоб согреться.
— А!…
И в ночной тишине началась борьба… Виктору быстро удалось повалить Мирона. Тот обиделся:
— Погоди, погоди! Ты же не дал мне хорошенько взяться, сразу накинулся. Давай-ка еще раз, вот так… Посмотрим, как теперь…
И хлопцы схватились снова, да еще с каким усердием!…
Наконец устали, легли. Поспали немного и снова начали шевелиться. Вдруг над ухом послышался дикий, пронзительный крик. Крик жуткий и вместе с тем жалобный, словно кто-то душит ребенка… Страх охватил друзей. Они плотнее прижались к корням. Крик не прекращался, недалеко в кустах слышалась какая-то возня. Виктор бросился к кустам.
— Мирон! Скорее сюда! — послышался его нетерпеливый зов.
Мирон даже рассердился на друга — надо же ему соваться неизвестно куда! Но в ту же секунду Мирон и сам оказался в кустах. Виктор что-то держал, прижимая к земле, а это «что-то» билось и вырывалось.
— Держи! Скорей! — снова крикнул Виктор. Мирон вцепился руками в шерсть какого-то зверя.
— Что это? — удивился он.
— Держи, держи крепче! Заяц! — запыхавшись, отозвался Виктор.
Мирон еще крепче прижал зайца к земле, но тотчас отдернул руку: кто-то сильно клюнул его в ладонь.
— Ой, да он клюется! — воскликнул с невольным страхом парнишка.
— Держи обеими руками! Держи, а то убежит! — сердито командовал Виктор.
Мирон подчинился команде.
— В самом деле заяц, — удивленно бормотал он, изо всех сил стараясь удержать добычу. — Что за напасть? Никогда не слыхал, чтобы зайцы клевались.