– Видишь, вон под водой чернеет дыра, – объяснял Виктор. – Это вход. Таких входов несколько. А сами бобры живут на втором этаже, над водой.
– Значит, теперь они сидят в этих стожках? Интересно бы поймать одного, посмотреть поближе.
– Нет, брат! Это не легкое дело. На то у них и несколько выходов.
– А можно их есть?
– Ты все со съедобной точки зрения рассматриваешь! – засмеялся Виктор. – Не слыхал, чтобы бобров ели. Не этим они ценны, а своим мехом, да еще какой-то «бобровой струей». Говорят, вроде лекарства.
Внимательно рассматривая строения, они обошли весь участок и на другой стороне, среди зарослей, нашли четвертую хатку. Стояли они на коряге, и вода едва доходила до ее фундамента. Нужно было ступить один шаг с берега, чтобы очутиться на крыше хатки. Хлопцы так и сделали.
Они никак не ожидали, что строение окажется таким прочным: хатка легко выдерживала двух человек. Интересно было думать, что под ними сидят бобры. Виктор высказал мысль, что хатка эта, наверное, покинута: на ней старые ветки и сучья, в то время как на остальных трех много свежих, недавно заготовленных.
– Они каждый год ремонтируют жилье, – сказал он. – Может, теперь засядем, чтобы подкараулить их?
Нашли подходящее место, где было суше и кусты погуще, спрятались и начали ждать. Прошло полчаса, час, а бобры не показывались.
– Видно, напугались, услышав, как мы тут ходим, – прошептал Виктор. – Вообще днем они не любят выходить, а теперь тем более.
– В таком случае нет смысла и сидеть, – подхватил Мирон. – Пойдем-ка по своим делам. А сюда вернемся завтра, тихонько, чтобы не спугнуть их.
Мысль была правильная, и Виктор согласился. Пошли дальше вокруг острова. На этот раз дело упрощалось тем, что не надо было обследовать ни восточную сторону, от озера, ни западную, от соседнего острова. Даже с северной стороны оставалась только половина, так как другую, друзья знали, тоже омывает озеро. Таким образом, нужно было обследовать лишь южный берег.
Туда и пошли. Но как ни старались, как ни метались – выхода найти не могли.
– Каким же образом тот человек пробрался? – недоумевали хлопцы.
– А может, этот окурок иначе как-нибудь попал сюда? – высказал предположение Мирон.
– Не ворона ли на хвосте принесла? – насмешливо сказал Виктор.
– Зачем смеяться? – серьезно ответил Мирон. – Коли нет иного объяснения, можно предположить, что какая-нибудь птица несла его в свое гнездо и потеряла. Это предположение нисколько не хуже мысли, что какой-то человек почему-то карабкался через болото, рисковал жизнью, увидел наше жилье, постоял, покурил и потащился назад.
Рассуждения Мирона тоже имели основания. Виктор растерялся:
– Неужели придется всерьез согласиться, что окурок ворона на хвосте принесла?
– Я этого не говорю, а только отмечаю, что такое объяснение не хуже других. Так или иначе, а надо готовиться к жизни тут примерно на несколько недель. Летом, конечно, где-либо подсохнет настолько, что мы сможем пройти.
– Нужно лучше кладки делать. За это время можно набросать сучьев и деревьев столько, что мы без труда проползем по ним через болото.
– Что ж, мысль неплохая! – оживился Мирон. – Начнем. Можем у бобров одолжить сваленные деревья: нам самим не срубить.
План этот понравился обоим и значительно успокоил друзей. Теперь они сами могли действовать, приближая свои освобождение, а не сидеть и ждать, пока природа сделает одолжение и подсушит болото. Одной мысли об этом было достаточно, чтобы энергии у хлопцев прибавилось вдвое. Виктор сразу же загорелся и начал мечтать:
– Если мы каждый день будем подбрасывать сучья, то сделаем такую гать, что по ней хоть на подводе езжай!
– Не очень увлекайся, – сказал Мирон. – Как только станешь на эту гать, она провалится в трясину.
– А я стоять не буду, – храбрился Виктор. – Лишь бы ногой дотронуться. Не поспеет сук податься под ней, как я перепрыгну дальше.
– Что ж, там будет видно, – уклончиво согласился Мирон.
Обсудив все детали, решили немедленно приняться за работу. И вдруг Мирон покачал головой и сказал:
– Ну и наплели же мы с тобой глупостей!
– Каких?
– Если б кто-нибудь набросал нам сучьев сверху, может, мы и смогли бы перебраться по ним. А когда мы сами начнем ходить по гати то туда, то сюда, да еще с тяжелой ношей за плечами, гать эта погрузится в болото после первых же переходов.
– Ясно! – сказал Виктор. – Теперь буду фантазировать только тогда, когда хорошенько обдумаю вопрос.
Они не торопясь направились к дому. Хоть мысли обоих и были далеко от этих мест, но друзья по привычке внимательно присматривались к каждому кусту, к каждому уголку леса. И под одним кустом заметили что-то светло-серое.
Пригляделись – заяц! Сидит себе и смотрит на них, вытаращив глаза. Правда, ветерок дул как раз с его стороны, так что он не мог их почуять. Но видеть-то должен был!
– Верно, спит, – шепнул Виктор. – Попытаемся подкрасться.
И они начали красться так тихо, что даже друг друга не слышали. Только сердца стучали учащенно. Шаг за шагом приближались к добыче. Вот уже заяц виден совсем ясно. Лежит на животе, подобрав под себя ноги, уши насторожены, а сам смотрит прямо в глаза. Даже какой-то страх охватил приятелей.
Чем ближе, тем больше волновались они. Вот сейчас прыгнет – и нет его! Но заяц не шевелился…
Последние пять шагов дались с таким трудом, что даже шатание по болоту (как друзья говорили позднее) казалось им более легким. Волнение, надежда, страх, что добыча вот-вот убежит, боязнь вспугнуть косого – все это было необычайными переживаниями.
Вот Мирон взмахнул дубинкой – и заяц в руках Виктора…
– Ох! – вырвалось у обоих, будто они испытали огромное напряжение.
– Как же это могло получиться? – не верил своим глазам Мирон.
– С ними бывает. Моя бабушка рассказывала, что однажды, собирая ягоды, она наткнулась на спящего зайца. Но почему-то побоялась схватить его голыми руками и начала отвязывать фартук. Заяц проснулся и убежал.
Велика была радость хлопцев, но когда пришлось свежевать добычу, снова начались жалобы: ну что ты сделаешь без ножа?
– Интересно! – заметил Мирон. – Каждый раз мы жалуемся, когда надо радоваться, когда есть добыча. А без нее и о жалобах забываем.
– А ты все мудришь и философию разводишь по любому поводу, – огрызнулся Виктор.
XV
Бобровое хозяйство. – Неожиданная опасность. – Враги-избавители. – Гости хояяйничают. – Объедки с чужого стола. – Серьезная ошибка.
Таким образом выяснилось, что в ближайшие дни нечего думать об освобождении. Некоторое время можно было не вспоминать об этом, а запас мяса позволял пару дней отдохнуть. Это использовал Виктор и предложил на следующий день приступить к наблюдению за бобрами.
– Только, брат, запасись терпением! – предупредил он. – Придется сидеть, не шевелясь, может быть, несколько часов. Обещаешь?
– Согласен! – сказал Мирон. Бобры интересовали его не меньше, чем товарища.
Подошли они так тихо, что даже не испугали бобра, что-то мастерившего на своей хатке. Но едва хлопцы начали устраиваться в укрытии, как бобр нырнул и исчез.
Скоро из воды высунулась тупая круглая голова. Через минутку – вторая, третья. Двое приковыляли к начатому дереву и взялись за работу. Какие они были смешные, неуклюжие! Широкий хвост – точно лопата, и покрыт не шерстью, а чешуей. Пальцы задних ног соединены перепонками, как у гусей. На передних – перепонок нет, зато когти острые, а на большом пальце даже двойные. Густая бурая шерсть блестит на солнце.
Двое «дровосеков» стали по обе стороны дерева на задние лапы, оперлись на хвосты и так взялись за работу, что только щепки полетели. Третий опять полез на свою хатку, четвертый тащил с берега в воду деревце толщиной с человеческую руку. Тяжелый труд! Дернет малость – я отдохнет. На помощь ему поспешил еще один.