Лес встретил темноволосую девушку влажным запахом листвы и хвои. Тут же мир наполнился далеким пением ранних пташек, где-то совсем близко долбил дерево дятел. Шумела шикарная изумрудная листва редких лиственных деревьев на легком ветерку. Нина глубоко вздохнула этот знакомый и такой родной с детства воздух поглубже, наслаждаясь запахами. Прикрыла глаза, немного покачиваясь, продолжая стоять на месте с корзинкой в руке. И открыла глаза, решительно отправившись по заросшей, почти незаметной тропинке: она собиралась нарвать и засушить немного трав.
Нина любила этот лес, в котором с детства гуляла вместе с бабушкой, собирая травы, которые потом использовали либо в лечении, либо в кулинарии. Девушка уже нашла зверобой и осторожно, тихо напевая какую-то незатейливую песенку растению, обрезала листья. Зверобой хорошая трава, очень полезная. Бабушка рассказывала, что когда-то зверобой русским солдатам помогал: настои из него силы придают, а веточка, кинутая в воду из непроверенного источника, избавляла от вероятности заболеть дизентерией. Но при этом часто употреблять его не стоило, особенно мужчинам - растение слаботоксичное и понижало потенцию. Правда, она спустя пару недель восстанавливалась, но у зверобоя было и много других противопоказаний. Девушка иногда, когда видела, что отец совсем устал, превращаясь в тень самого себя, готовила сладкие пирожки и чай с зверобоем, а на следующий день не могла нарадоваться на вновь полного сил и энергии родителя. Происходили такие “упаднические” дни у отца один-два раза в несколько месяцев, и девушка довольно быстро к ним привыкла, уяснив навсегда крепко: если он в таком состоянии, его нужно тормошить, тормошить и тормошить, чтобы бес не дернул напиться!
Девушка ходила и ходила, ласково прикасаясь почти к каждому кустику, что-то напевая и шепча, дыша полной грудью и искренне, ласково улыбаясь. Настроение её было таким прекрасным, что ничего не могло его омрачить. В корзинке были сложены собранные травы, которые предстояло еще дома разложить и определить их сушиться: не все растения можно было высушить просто разложив на подоконнике. “Нужно еще к полю сходить, подорожника набрать.” - подумала Нина, неожиданно вспомнив одну песню, которую так любила слушать, занимаясь дома уборкой:
(Прим. автора: Сейчас лучше зайти в аудиозаписи в ВКонтакте и вбить в поисковик “Славянские мотивы – Песня богам” или вбить в поисковик гугл/яндекс/любой другой тот же запрос и найти песню самостоятельно)
- Ой, да о чём медный колокол жалобно плачет, - бойко затянула она, даже притоптывая ногами, - ой, да о чём Он тревожно призывно звонит… - Девушка так увлеклась песней, всколыхнувшей в её душе беспричинную гордость и небывалую силу, сейчас бы не заметила не то что Минато, притаившегося на ветке дерева, но и слона, даже если бы тот прошествовал прямо перед ней! - Душу рвёт колокол, стонет, зовёт и гудит. Воины Света и Тьмы встали в битве последней. Вот он вопрос кто кого победит?! Встань, Святогор, из могилы продавней, землю родную в ладонях своих удержи. Грязь отряхни с неё, пусть никогда в ней места не будет насилью и лжи! - Она поставила корзинку на одинокий пенек, усеянный поганками. - Наша Земля – это сердце Вселенной! Встань мой народ, в лютой битве не трусь! Вечно была, есть и будет нетленной, - пританцовывая, уже напевая в полный голос, во всё легкие, продолжала увлекшаяся девушка, - Наша! Святая! Великая Русь! - Намикадзе не нашел лучшего момент появиться, чем сейчас. Он спрыгнул с ветки дерева прямо перед разгоряченной и возбужденной Ниной, напугав её чуть ли не до обморока. Она сдавленно что-то крикнула, явно что-то не очень цензурное, рефлекторно выбрасывая сжатый кулак вперед. Если бы Минато не блокировал удар, то ему бы определенно сломали нос. Нина, тяжело дыша, возмущенно и в тоже время радостно смотрела на шиноби.
- Дурак совсем, что ли?! - Выкрикнула она, хватая растерянного от такого напора Намикадзе за руки и заставляя опустить их, а то он продолжал держать блок, словно ожидая последующих ударов. - Меня чуть кондратий не хватил! - Непонятно возмутилась девушка.
- Кондратий? - Переспросил весьма удивленный подросток. Не ожидал он, что его так “встретят”.
- Ай! - Нина отмахнулась. - Поговорка такая. Означает, что человек так испугался, что чуть сердечный удар не словил. Ну или как-то так. - Девушка неожиданно сконфузилась. - Ты ничего не слышал, понял? И не видел! - Поспешно добавила она, стыдясь своих песен и плясок. Пусть бабушка, бывшая учительница музыки в школе, и говорила, что Нина спокойно может выступать в хоре, благо голос и слух есть… Сама девушка считала, что до певицы ей далеко и что голос не настолько уникален. Вопреки всем разумным доводам, она почему-то очень стеснялась своей “музыкальности”.
Минато, серьезно смотря на девушку, кивнул, пусть и немного недоумевал: почему он не должен был ничего видеть и слышать? На смену недоумению пришло смущение и поскреблось чувство вины. Это было личное: и песня, и танцы, а он подсмотрел, пусть и не нарочно… Мысли Намикадзе прервала всё та же Нина, широко улыбнувшись и потащив мальчишку за собой.
- Ты тут тренировался, да? Я испугалась, что ты пропал. - Начала тараторить девушка, направляясь к дому вместе с ошеломленным ниндзя. Он не успевал за сменой настроения своей “наставницы”. - Я обещала тебя научить интернетом пользоваться! Думаю, ты найдешь там много интересного. Сегодня вечером меня не будет, мы с папой в магазин поедем, но ты не заскучаешь! - Минато даже не пытался что-либо говорить, покорно следуя за Ниной, отмечая, какие у неё горячие и немного шершавые, грубоватые руки. Видимо, от того, что она много работает по дому и вообще, руки у неё совершенно не нежные. Шиноби посмотрел на тонкие девичьи пальцы, что держали его запястье. “У неё сильная хватка” - подумалось ему почему-то. Он почти не слушал, что она ему говорила, и Нина, заметив это, просто замолчала, раздумывая над тем, что, возможно, наговорила ему лишнего.
- Прости. Я не хочу тебя ни в чем упрекать. - Тихий, полный сожаления голос заставил Минато вскинуть голову. Девушка обернулась, грустно улыбнувшись. - Ты волен делать что хочешь, просто… мой мир такой опасный и жестокий. Я волнуюсь, что из-за моей невнимательности, из-за того, что я забуду рассказать о чем-нибудь, ты попадешь в беду, а я не смогу помочь тебе. - Намикадзе ошарашенно слушал откровения своей благодетельницы. Он не понимал, за что она извиняется, ведь он ничего ей не сказал и совершенно не обиделся, пусть ему и было в новинку от того, что о нем кто-то так волнуется и так заботится. Нина была такой… ответственной. Слишком. А еще она была безумно доброй, но это подросток понял еще вчера, а сейчас он с долей восхищения осознал, что девушка, давшая ему кров над головой и заботящаяся о нем, еще и искренна. Она так смело и искренне говорит о своих чувствах! Это было… восхитительно? Всё, что сейчас понимал юный шиноби, так это то, что проникается уважением к Нине. Она восхищала его, как человек. Её душевные качества, её манера общения. На сердце было тепло от общения с ней и это немного пугало. Как же он может так относиться к плохо знакомой девушке?
- Ничего, Нина-с… - Взяв себя в руки, Минато поспешно проглотил уважительный суффикс, и хотел было успокоить заботливую девушку тем, что всё хорошо, что он не обижается на неё и её заботу, но не смог. Косплеер хихикала, прикрыв рот ладошкой.
- Что-с, сударь, прошу в дом. Вы не завтракали. - Сдерживая смех, поддразнила мальчишку Нина. В ответ на непонимающий взгляд голубых глаз, она отмахнулась, улыбнувшись, - когда столкнешься с русской литературой восемнадцатого-девятнадцатого века всё поймешь. - Пояснила она туманно. У Намикадзе забурчал живот, да так неожиданно громко, что ребенок смутился. Они поспешили в дом: Нина тоже была немного голодна, после прогулки в лесу.