Я обессиленно закрыла глаза, вымотанная своими же мыслями. Почему чувства иссушают подобно жажде, по капли забирая силы? Как невесомая тоска может ударить хлеще пощечины? И почему мне так хочется отмотать время вспять и тоже выбежать под сень фонтана вместо того, чтобы прятаться в тени. Взглянуть в глаза Рэту и все для себя решить.
В дверь постучали. Я, посомневавшись, пошла открывать. На пороге стояла Захарра: видимо, лекция закончилась. Она окатила меня нечитаемым взглядом и снова повела к камину.
— Ну кто будет перечить Року? У тебя совсем крыша поехала, — причитала она, — великое время! Да ты сейчас заплачешь.
Я мотнула головой, твердо уверенная, что ни одна слезинка не скатится по щеке. Плакала я очень редко и не потому что не хотела, а просто не получалось. Последний раз это было после смерти Геллы, на берегу озера…
— Так ты хочешь мне рассказать, что видела?
— Рэта и Маришку, они сидели вместе у фонтана, — голос вышел тоненьким и жалким.
— Просто сидели? И все?
— Нет! Он еще смотрел на нее. Захарра, ты бы видела, как он смотрел. Как будто… — я запнулась, ища подходящее слово, — как будто она в огнежара превратилась. А потом еще они смеялись…
— То есть, ты впала в непроглядное страдание только потому, что твой ненаглядный посидел с другой девчонкой у фонтана и посмеялся ее шутке? — Захарра выгнула одну бровь, сделавшись похожей на сову.
Я замотала головой, пораженная, что меня не хотят понять. Да это не было просто «посидеть с другой девчонкой»! В моих мыслях сердце Рэта уже навеки принадлежало этой эфларке.
— Да он любит ее! — горячо воскликнула я, — или она ему очень сильно нравится!
Драгоций с минуты таращилась на меня, а потом ее губы задрожали. Я недоверчиво склонила голову. И тут Захарра рассмеялась. Она просто смеялась, сидя передо мной, когда я готова была навек запереться в комнате. И этот смех ледяным дождем ударил по нервам.
— Да, ты права, Вель! Ты, конечно, права. Он любит ее, боготворит! Да и забыл уже о тебе. Кто ты такая в сравнении с госпожой Резниковой? Так серость и тоска, — Захарра развела руками, — поэтому сиди тут и обижайся на весь мир. Запрись и не показывай нос, а то вдруг еще встретишь его и, о ужас, в конец разлетишься.
Она замолчала и перевела дух. Ее щеки горели, как и глаза, но на губах застыла улыбка.
— Ты издеваешься надо мной? — глухо простонала я.
-Не больше, чем ты сама, — пожала плечами Захарра, — почему ты так любишь себя жалеть?
Я растерянно смотрела на огонь, чувствуя, как мне передается его тепло. Как тогда, под звездами, когда Рэт накрыл мою руку своей. И на месте пепла и пустоты во мне проклюнулись первые яростные побеги. Они распускались алыми цветами в серой пустыни. Мара, а ведь мне есть за что бороться.
— Время покажет, на чьей оно стороне, — голос все еще гнусавил, но жалости больше не вызывал, — а Маришка пускай катится обратно на Эфлару!
Драгоций просидела со мной до самого отбоя. Мы беззаботно болтали обо всем, что с нами произошло за последние дни. Девочка даже рассказала по секрету, что Василиса виделась с Фэшем во сне, а еще в замке на нее напал Шакл.
— Время! С ней произошло больше происшествий в Змиулане за неделю, чем со мной за целый год. Вот это талант, — я уже окончательно оттаяла и теперь медленно тянула горячий шоколад из пузатой чашки.
— Она всегда такой была, — Захарра посмотрела на огонь, — против нее вечно был кто-то сильнее, умнее, опытнее, но Василиса никого из них не боялась… Как же я волнуюсь за них. Они должны быть счастливы, Вель, понимаешь? Они заслужили этого.
Я понимала. В горле запершило, захотелось как-то утешить Захарру. Сказать, что все будет хорошо, и Василиса с Фэшем опять смогут выстоять. Но все фразы оседали на сомкнутых губах, больно били в зубы, до боли обжигая язык.
— Если время уготовило для них счастье, то ничто не сможет им помешать, — все же нашла слова я, — даже оно само.
Захарра улыбнулась. Кажется, мое внушение нашло отклик в ее сердце.
Рок не забыл про наказание, и на следующее утро пришло письмо от него. Наш господин учитель ненавидел три порока, за которые карали в Змиулане особенно строго. И одним из них была дерзость. Так что я не сомневалась — наказание будет достаточно суровым. И, разумеется, не ошиблась. Меня пригласили на урок старших, дату которого пока не объявили. Это было очень плохо. Захарра как-то побывала на таком уроке, а потом вышла оттуда с белым лицом и трясущимися руками. Фэша заставили применить на ней болевой эфер. На глазах всех.
Я судорожно выдохнула, представив, как Феликс стреляет градинами размером с голубиное яйцо, а Рок насылает мрак. Но больше всего страшили язычки черного пламени, лижущие мои пятки. Нет. Так карают только тех, чья верность семье пошатнулась. Все обойдется.
Сегодня я должна была работать в теплице. Меня поставили старшей в группе совсем маленьких мальчишек и девчонок, только год назад прошедших посвящение. Теперь им предстояло преодолеть тернистый путь, чтобы стать достойными нашей славной фамилии. И лучше бы им ступать не по моим следам…
На улице было непривычно тепло и солнечно. Лето баловало погожими днями, и я даже радовалась работе на свежем воздухе. Теплицы в Змиулане очень старые, выстроенные по чертежам лютов, и оттого в обиходе их называли черными. В них росли редкие часовые травы: кориандр, розмарин, лунная мята, чабрец, остролист, красная ужимица, сонная лилия… А еще с потолка свисали лианы грозноцвета, виноградные лозы и ползучие побеги льдистых ягод. Я любила теплицы, как и работу с рыхлой, пахнущей солнцем землей.
Мои подопечные столпились около стены, как стайка продрогших воробушков. Они о чем-то шептались то и дело, заглядывая во внутренний двор. Пришлось ускориться — вдруг, что случилось.
— Всем привет. Сегодня я у вас за старшую, — я обвела взглядом ребят, которые были младше меня лет на пять-шесть, — кто еще не знает, зовут меня Вельгой.
— Здравствуйте, — вперед выступила куцехвостая девчушка, напомнившая мне Захарру, — а нам про вас уже рассказали. Вы, правда, такая сильная, что собираетесь побить Феликса? А еще дружите с черноключницей? И дерзите старшим, а еще вам ставят зачеты просто так?
Девочка хлюпнула носом, не сводя с меня прямого, заинтересованного взгляда. Все остальные застыли со смесью любопытства и страха в глазах.
— И кто столько всего знает про меня? И разве юной часовщице пристало верить во все, что ей говорят?
Девочке хватило такта смутиться, но виноватой она не выглядела.
— Нам Кай рассказал. Он же почти ваш ровесник, и его к нам в группу поставили. Только он ушел куда-то.
Я прикрыла глаза, повторяя про себя три закона Эфларуса. Терпения хватило только на один. Кай Драгоций был совершенно несносным и наглым мальчуганом, которого шугались все девчонки замка. Его слава лодыря и пустомели гремела громче языка колокола, а сколько палок сломал Рок о его спину… И этого чертенка дали мне в группу. Кажется, кое-кто и здесь решил щелкнуть меня по носу.
— Где он? — рыкнула я, заставляя девочку чуть отшатнуться. — Куда пошел?
— Да там урок у старших проходит… и он сказал, что лучше с ними посидит, — пискнул лохматый мальчишка, указывая рукой за стену.
Я бы выругалась, но дети не заслужили слушать брань. Это было плохо. Если кто-то из моих подопечных станет досаждать старшим во время их же занятий, то достанется мне. А в том, что Кай станет досаждать, сомнений не возникало. Он был создан для того, чтобы сделать наш мир капельку хуже.
— Стойте здесь! Если еще кто-то уйдет, то я сама лично покажу, за что получаю свои зачеты! А ты, — я указала на куцехвостую девчонку, — будешь за старшую. Как твое имя?