- Я вернулся.
- Это я вижу, - ответил Маккоули, по-прежнему горбясь в своем углу. Как все прошло?
- Прекрасно. Если, конечно, не считать дождя.
- Она согласилась?
- Нет. - Роберт, нахмурившись, протянул руку к куче веток, которую Маккоули навалил на крышу шалаша, увидев приближающуюся грозовую тучу. Что это такое?
Эйден гордо выпрямился.
- Я сделал укрытие.
- Под деревом? В грозу?
- А в чем дело?
Усмехнувшись, Роберт вошел в шалаш и хлопнул Маккоули по плечу.
- У молний есть скверная привычка выбирать какие-нибудь высокие деревья. Поверьте, если молния ударит в этот замечательный дуб, вам под ним не поздоровится. Пошли, есть и лучшие местечки, где мы можем устроиться на ночь.
Эйден огляделся, но ночная тьма была непроглядной, и в лесу не было заметно никаких признаков приближения того, кого высматривал Маккоули.
- Но мы не можем еще уйти отсюда.
- Почему?
- Дело в том...
- Все в порядке, святой отец, - раздался голос из-за толстого ствола дуба. - Я уже здесь.
Роберт обернулся:
- Грант! Что, во имя Серинлета, ты здесь делаешь?
Кони встрепенулись и застучали копытами, когда к шалашу подъехал и спрыгнул в грязь Грант Каванах, владетель герцогства Фланхар. Это был великан: высокий и широкоплечий, с привычкой громогласно смеяться и довольно своеобразным чувством юмора. Голос Гранта, глубокий и звучный, исходил, казалось, из глубины густой рыжей бороды, падающей на грудь. Вновь прибывший откинул капюшон плаща, с опаской осмотрел шалаш и, пригнувшись, шагнул внутрь.
- Я думал, вы уже возвращаетесь в Бликстон, - начал он, стаскивая перчатки. - Разумно ли было оставлять здесь бедного епископа, пока ты развлекался в городе?
- А ты говорил, что всю зиму проведешь во Фланхаре. Если ты подобным образом будешь сбегать из дому, твои подданные начнут удивляться.
- Да знаю я! - ухмыльнулся Грант; его зубы блеснули в мутном свете еле пробившейся сквозь тучи луны. - Но все мы должны терпеливо нести свою ношу.
- Так все-таки что ты здесь делаешь - если не считать промокания под дождем?
Герцог усмехнулся, распахнул плащ, вытащил небольшой кожаный кошель и протянул Роберту.
- Я как раз возвращался из западных земель и завернул в Дромму, чтобы проведать Мику. Он там хорошо устроился. Мика просил передать тебе вот это и сказать, что встретится с тобой, как вы и договаривались.
Роберт не сделал попытки взять кошель, и Эйден с опасением взглянул на предмет в руках Гранта.
- Послание? От Мики?
- Именно, - кивнул Грант. - Так нужно оно тебе, Роберт?
- Нет! Мне... - Эйден бросил на Роберта быстрый взгляд. Спокойная насмешливость исчезла с лица Данлорна, глаза его сверкали, словно светились каким-то внутренним светом. Он медленно протянул руку, взял кошель и резким движением открыл его.
Крепко сжав губы, Роберт вынул единственный листок бумаги, зашуршавший в его руке, когда он развернул письмо и начал читать. Эйден затаил дыхание; забота о ночлеге и мысли о промокших ногах внезапно улетучились.
Через мгновение Роберт с шипением скомкал листок в руке и кинул его в воздух; письмо вспыхнуло, и в грязь под ногами опустился лишь легкий пепел. Роберт, ничего не говоря, отвернулся от своих друзей.
Эйден ждал, прислушиваясь к раскатам грома. Он понимал, что задавать вопросы нельзя - да в этом и не было нужды.
- Похоже, что, несмотря на все ваши молитвы, епископ, - медленно и тихо, так что шум дождя чуть не заглушил его слова, сказал Роберт, - я оказался в конце концов прав.
- Милосердная Минея! Грант нахмурил брови:
- Ты хочешь сказать, что самое худшее случилось? Я вез такое известие, а Мика ни слова мне не сказал!
- Конечно, не сказал, - пробормотал Эйден, не сводя глаз с Роберта. Что вы собираетесь делать?
- Да о чем вы - "что собираетесь делать"? - рявкнул Грант. - Это же очевидно! Потроха Серинлета, разве не провели мы последний год в приготовлениях - на всякий случай? У Роберта больше нет выбора!
- Выбор есть всегда.
- Простите меня, святой отец, но это бред свинячий! Роберт знает, что я прав. Вы посмотрите на него: стал бы он хмуриться, как черная грозовая туча, если бы ничего особенного не случилось?
При этих словах Роберт обернулся. Взгляд его был суров, но лицо смягчила еле заметная улыбка.
- Ты разделишь ночлег с нами? Епископ готовит великолепную баранью похлебку.
- Здесь, в лесу? Ты что, шутишь? - Настроение Гранта мгновенно изменилось. - Я зажиточный герцог с собственным прекрасным государством, а не преступник, за голову которого назначена награда, как некоторые, на кого не будем показывать пальцем. Не в моих привычках мокнуть в лесу - у меня другие вкусы.
- Так ты отправляешься обратно в город, - улыбнулся Роберт.
- Ты чертовски прав! - Грант громогласно расхохотался и дернул за повод своего коня. - Я собираюсь хорошенько поужинать и завалиться в теплую постель, а может быть, и найти кого-нибудь, кто мне ее согреет.
- Ваша светлость! - ахнул Эйден. - Вы ведь женатый человек!
Грант виновато развел руками, пятясь из шалаша.
- Простите меня, святой отец, я просто пошутил. Роберт все вам объяснит после моего отъезда. Увидимся во Фланхаре, когда вы туда доберетесь. Постарайтесь не ввязываться в неприятности, хорошо?
Прежде чем Эйден смог сказать хоть слово, Грант вскочил на коня и исчез в темноте.
- Ему трудно бывает отказать, - пробормотал Роберт.
- Может быть, но, надеюсь, дамы в Джарди не станут придерживаться такого же мнения.
Роберт усмехнулся и вскинул на плечо седельные сумки. Отвязав коней, он повел Эйдена под дождем через лес.
- Так что вы собираетесь делать?
Роберт шел впереди, направляясь к густым кустам, нависавшим над небольшой лощиной. В этом естественном укрытии он еле мог выпрямиться во весь рост, но зато оно было достаточно просторным, чтобы можно было завести в него и лошадей. Не глядя на Эйдена, он начал стаскивать в одно место валяющийся вокруг сушняк, чтобы разжечь костер.
- Мы с вами много раз обсуждали это за последние пять лет. Приготовления, переписка - все это было направлено к единственной цели. А теперь вы спрашиваете меня, что я собираюсь делать! Как вы думаете, что я предприму?
- Я не хочу давать этому название.
Роберт, держа в руке седельную сумку, остановился и тихо рассмеялся: