— Не знаю. Я проснулась, когда поднялся переполох, но когда все стихло, я услышала ее голос — наши шатры ведь рядом. Когда я пришла, ей было уже очень плохо.
Галиена неожиданно выгнулась дугой, ее лицо исказила гримаса. Роберт коснулся ее волос, пытаясь облегчить боль.
— Где Дженн? — прошептал он.
— Я здесь.
Финлей отступил в сторону, пропуская Дженн. Она подошла к постели и остановилась у изголовья.
— Скажи мне, что с ней случилось, — сквозь стиснутые зубы бросил Роберт.
Дженн кивнула и откинула капюшон плаща. Мгновение она пристально смотрела на Галиену, потом растерянно взглянула на Финлея.
— Ну? — требовательно спросил Роберт. — В чем дело? Твой взгляд целительницы тебе изменил?
Дженн сглотнула.
— Ее отравили, Роберт.
— Отравили? — резко повернулся к ней Роберт.
— Она… она умирает.
Галиена застонала, и Роберт склонился над ней и обнял ее за плечи.
— Прошу тебя, Роберт, — прошептала Дженн, — помоги ей!
— Уходите. — Роберт прижал к себе Галиену и крепко зажмурил глаза, сосредоточиваясь.
Финлей молча вывел из шатра Дженн и Маргарет. Внутри остался только Эйден, тихо бормочущий молитвы. Финлей остался рядом с шатром, не в силах уйти. Он чувствовал, как сила Роберта устремилась в тело Галиены, снимая боль, успокаивая. Дыхание девушки стало ровным, хотя и таким слабым, что Финлей его почти не слышал.
И еще Финлей увидел слезы, которые полились из глаз Роберта.
Маккоули умолк, и Финлей отступил в густую тень.
Дыхания Галиены больше не было слышно.
Маргарет сидела в той части шатра, где накануне проходил военный совет, стиснув руки и пытаясь вернуть себе хоть какое-то спокойствие.
Ах, да разве это возможно? Она не могла совладать с собой: слезы непрерывно текли по ее щекам, словно стараясь смыть боль, раздирающую ее сердце.
— Вот, выпейте. — Дженн подошла к ней с кружкой и села рядом. Ласково она вложила кружку в руки Маргарет и помогла ей напиться.
— Простите меня. Я просто не в силах…
— Не нужно извиняться, — мягко сказала Дженн. Она оглянулась через плечо на мужчин. Мика и Финлей, епископ и присоединившийся к ним Арли… Все они переговаривались тихо, словно боясь разбудить Галиену.
Если бы только им это удалось!
— Она была так молода, — всхлипнула Маргарет. Дженн протянула ей платок, и старая женщина вытерла глаза. — Слишком молода, чтобы умереть. Она так рвалась помочь, исправить хотя бы часть того зла, что творит ее отец. А теперь, как многие женщины, она принесена в жертву — и ради чего? Всего лишь дитя… — Голос Маргарет оборвался, когда она увидела вышедшего из спальни Галиены Роберта. Он двигался неловко, глаза его покраснели, лицо стало серым. Все повернулись к нему.
— Кто еще знает о том, что случилось? — спросил он в полной тишине.
— Никто, — ответил Маккоули; по-видимому, он был единственным, кому не изменил голос.
— Тогда, — медленно произнес Роберт, — пусть все считают, что моя супруга не умерла. Она больна и нуждается в покое. Сейчас войско не должно узнать о том, что здесь произошло. Эйден, вы позаботитесь о ней?
— Конечно.
— Завтра вечером, что бы ни случилось, мы приготовим Галиене торжественное погребение, как она того и заслуживает. Мика, найди Деверина и обо всем ему расскажи. Никто больше ничего не должен знать.
Больше он не сказал ничего, и мужчины стали расходиться, но Маргарет была не в силах подняться на ноги. Роберт внимательно посмотрел на мать, подошел к ней, наклонился и, еле коснувшись ее лба губами, поцеловал.
Когда Дженн направилась к выходу, Роберт остановил ее и позвал Финлея.
— Не могу себе представить, что кто-нибудь так ненавидел мою жену, чтобы желать ей смерти, — начал он, тщательно подбирая слова. — Поэтому остается предположить, что яд предназначался мне. Из той бутылки, что стоит на столе, вечером я пил, так что яд в нее должен был быть добавлен уже после того, как Галиена легла.
— Нэш? — широко раскрыл глаза Финлей. Роберт нахмурился:
— Может быть, но мне трудно себе представить, чтобы он рискнул явиться сюда сам.
— Значит, какой-нибудь предатель?
— Или кто-то, кто проскользнул сюда, пока мы отражали нападение на наши посты. Кто-то, достаточно могущественный, чтобы создать иллюзию и передвигаться с ней вместе, — осуществить сдвиг измерений.
— Но я не знаю никого, кому бы такое удавалось…
— Я могу это делать. — Роберт провел рукой по волосам. — Наша задача — до завтра скрыть правду от войска. Мы с Галиеной должны были приветствовать отряды. Дженн, поскольку никто не знает, что ты здесь, — никто даже не знает, что ты жива, — тебе придется занять место Галие-ны. Матушка найдет для тебя подходящую одежду. Закрой лицо вуалью, чтобы никто даже и вблизи не распознал подмены. Ты ниже ростом, чем Галиена, поэтому оставайся на коне. И ты должна позаботиться о том, чтобы не оказаться в гуще сражения.
Дженн кивнула.
— Финлей, мне нужно, чтобы ты внимательно прислушивался. Если услышишь какие-нибудь разговоры о Галиене, дай мне знать. Всем, кто сейчас здесь, можно доверять. Если слухи просочатся, то исходить они могут только от предателя. Да, откуда взялось это вино?
— От Маккоули, — ответил Финлей. — Я вылил все, что еще оставалось в бутылке.
Роберт кивнул, потом заметил лежащий на столе какой-то длинный предмет, завернутый в шелк. Еще секунду Маргарет оставалась неподвижна, потом резким движением поднялась.
— Что это?
— Это меч твоего отца, Роберт. Я хотела, чтобы в завтрашней битве ты сражался им.
Роберт нерешительно потянул за ленты, удерживающие ткань, и вынул меч в ножнах.
— Я считал, что он пропал.
— Я не могла оставить его в Данлорне. Я… Роберт отступил назад, не сводя глаз с меча.
— Убери его, матушка.
— Но, Роберт… — начал Финлей.
— Нет. Я не стану этим мечом убивать собственных сограждан. — С этими словами Роберт повернулся к выходу.
— Куда ты идешь? — Дженн тут же вскочила. — Ты же не собираешься разыскивать Нэша?
Роберт бросил на нее суровый взгляд, но голос его остался ровным:
— Я собираюсь сделать то, что должен был сделать, как только мы сюда прибыли. — Он растворился в темноте.
Ночь была холодная, почти морозная, но Роберт не чувствовал этого. До него, пока он шел через лагерь, доносились жалобы солдат: те кутались в плащи и придвигались поближе к тлеющим углям прогоревших костров, которые светили в темноте, как крупные звезды на предвещающем бурю небе.
На границе лагеря Роберт задержался, проверяя, не видит ли кто его. Справа от него тянулся лес, полный шорохов и скрытного движения; природа жила своей жизнью, не интере-суясь тем, что задумали собравшиеся здесь люди. Легким усилием мысли Роберт собрал внутри себя силу и свил ее в тутой кокон. Шагнув вперед, он одновременно сделал и мысленное движение, перенесшее его в измерение, которого он никогда полностью не понимал. С этого момента Роберт стал совершенно невидим.
Пересекая лес, он ощутил дуновение теплого воздуха. Крики ночных птиц отдавались эхом вдалеке. Роберт достиг реки. По приказу Селара здесь был сооружен мост; его охраняли часовые, но Роберта они не заметили. Даже его шаги по доскам были беззвучны. На берегу была выставлена садланийская стража, но Роберт даже не взглянул на наемников. Он прошел по густой черной нефти, которой заранее полили вражеский берег люди Арли, готовясь к будущей битве, и миновал группы спящих солдат — люсарцев и гильдийцев, — которым, похоже, снились кошмары.
Роберт все больше углублялся во вражеский лагерь; скромные палатки и роскошные шатры пятнали когда-то нетронутую зелень травы. Где-то вдали лаяли собаки и фыркали лошади; люди храпели и стонали во сне, кто-то кашлял.
Мимо прошел дозор в мундирах королевской гвардии; солдаты тревожно озирались, но не могли заметить никакой опасности.
Вот они, малахи, — их оказалось сорок шесть. Словно мерзкая невидимая опухоль, проникшая глубоко, охватившая весь лагерь, готовая поразить здоровое тело его собственного войска…