— В тот день на берегу потока… Я думала, что ты поцелуешь меня, — а ты не стал…
Роберт мягко улыбнулся:
— Разве ты позволила бы мне?
— Наверное.
Улыбка Роберта стала озорной.
— Проклятие! Впрочем, учитывая, что за нами следили те стражники, может быть, все и к лучшему.
Они дружно посмеялись воспоминанию, но глаза Роберта скоро стали серьезными. В них было столько вопросов, сомнений, неуверенности… Взяв руку Дженн, он прижал ее к губам и прошептал:
— Как ты прекрасна!
Пальцы Дженн дрогнули, но руки она не отняла. Роберт крепче обнял ее и стал осыпать поцелуями, в которых утонуло все — ее слова, мысли, чувства. Дженн полностью отдалась умиротворенности, позволяя ей возродить себя, сделать той, кем она была раньше.
Одно за другим наслоения недоверия и гнева спадали с ее души, и теперь Дженн видела себя не беспомощной и одинокой, а сильной и любящей, независимой и целеустремленной. Она снова стала той женщиной, которую любил Роберт. Дженн вернулась к себе прежней — и обнаружила, что всегда оставалась ею под этой коростой непонимания. Потеря Роберта стала для нее темницей, и теперь, вернувшись к ней, он выпустил ее на свободу. Она наслаждалась его близостью, вкусом его губ, его запахом… Как могла она так долго обходиться без всего этого?
Роберт со стоном увлек Дженн на постель, обнимая ее все крепче. Жар его тела казался ей обжигающим. Дженн бессознательно подвинулась так, чтобы Роберт оказался как можно ближе. Она слышала удары его сердца — такие же бешеные, как и ее собственного. Поцелуи его были так же нетерпеливы, как и ее собственные. Так много безвозвратно ушедших лет, так много потерянного времени… И эта ужасная пустота… Но теперь он здесь, он любит ее — как и обещал.
Ни о чем больше не думая, Дженн коснулась груди Роберта под рубашкой — такой твердой и податливой, наконец-то реальной. Ее пальцы скользнули по шраму, и Дженн нежно поцеловала его. Роберт вздрогнул и с глухим стоном снова приник к ее губам. Нежно и уверенно его пальцы начали медленно расшнуровывать ее корсаж. Роберт целовал шею Дженн, спускаясь все ниже. Его прикосновения заставляли Дженн трепетать. Роберт был очень нежен и осторожен — как будто боялся, что Дженн передумает, что все происходящее окажется всего лишь сном. Дыхание их обоих стало быстрым и неровным, близость Роберта будила в Дженн чувства, которые, казалось ей, она давно забыла.
Однако через несколько мгновений Роберт отстранился. Поцеловав руку Дженн, он твердо взглянул ей в глаза; Дженн прочла в них так хорошо знакомую боль.
— Нет.
— Нет?
— Да, но все-таки нет. — Брови Роберта поднялись, придав его лицу удивительно беззащитное выражение. — Отказ от тебя, возможно, убьет меня, — но все же нам лучше подождать.
— Что? — Его слова едва не заставили Дженн рассмеяться. — Разве мы ждали недостаточно долго?
— Слишком долго, любовь моя, — но подождем еще чуть-чуть. Если ты не возражаешь, на этот раз я хотел бы сначала получить благословение священника.
— Священника? — широко раскрыв глаза, прошептала Дженн.
Роберт усмехнулся:
— Это можно организовать сразу же, как только мы доберемся до Бликстона. Эйден обвенчает нас — и обвенчает с радостью. Он ведь в душе такой романтик!
— Но… но пророчество…
— Моя дорогая, милая, прекрасная Дженни! Я буду любить тебя до конца жизни, обвенчаемся мы или нет. Для исполнения пророчества это совершенно несущественно. — Роберт поцеловал Дженн в лоб, но тут же его губы коснулись ее губ. Дженн чувствовала, как пылает его тело, что бы он ни говорил…
Может ли она ждать? Всего несколько дней после всех этих лет?
Дженн улыбнулась и снова прижалась к Роберту. Разве в силах она ему противоречить?
— Только как бы ты ни решила поступить, — прошептал он, зарывшись лицом в волосы Дженн, — не начинай снова спрашивать меня о том, что я собираюсь делать.
Огромные белые чайки летали вокруг корабля, который, подпрыгивая на волнах, приближался к берегу. Их пронзительные крики мешались с воем ветра, заставлявшего хлопать паруса. Острые скалы высились с обеих сторон узкого пролива, ведущего в гавань. Зеленые берега Фланхара были залиты солнечным сиянием, но тепло оставалось лишь воспоминанием о южном континенте. Впрочем, холодный ветер казался таким знакомым — ясно было, что корабль вернулся домой.
Роберт вместе с Дженн стоял на носу, глядя на приближающийся берег, пересчитывая рыбачьи лодки. Положив одну руку на поручень, другой он обнимал Дженн за талию. Дженн видела только его и море; голова ее прильнула к плечу Роберта. Даже не видя ее лица, он знал, что Дженн улыбается.
Так же, как и он сам.
Чудеса имели такой странный характер, они никогда не предупреждали о том, что собираются случиться. Впрочем, какая разница, раз они все-таки происходят, — как, например, сейчас.
И особенно — если чуду удается укротить демона. Никогда еще он не вел себя так смирно. Чтобы вообще заметить его, Роберту нужно было бы присмотреться; демон имел над ним не больше власти, чем летающие вокруг чайки. Ну разве не чудо!
— Мне ужасно нравится этот корабль, — со смехом сказала Дженн. — Подумать только, что до этого путешествия я никогда не бывала ни на одном! Почему-то мне кажется, будто я всю жизнь провела на море.
— Значит, тебе удалось забыть, как страдала ты от морской болезни?
— Ну конечно! Память — послушная вещь. Ты тоже должен попробовать забыть все плохое.
— Не беспокойся, я так и сделаю.
— Я понимаю, что мои слова прозвучат странно, — прошептала Дженн, зарывшись лицом в плащ Роберта, — но, если ты не против, я предпочла бы, чтобы пока никто ничего не знал. В конце концов, нельзя забывать, что я считаюсь умершей. Я совсем не хочу, чтобы люди стали судачить о том, что происходит в Бликстоне.
— Сказать по чести, — весело ответил Роберт, — я тоже не хочу пока ни с кем делиться новостью. Я и сам еще не очень верю в то, что все это правда.
Ветер унес тихий смех Дженн. Не поворачивая головы, она добавила:
— Ты ведь не забыл, что после того, как мы поженимся, Эндрю станет твоим сыном?
— Конечно. Почему ты спрашиваешь? Или ты решила, будто я лишу его наследства только потому, что по какому-то ужасному капризу судьбы у него оказался не тот отец? Это, конечно, было неосмотрительно со стороны Эндрю, но ведь он еще ребенок и ничего не может поделать. Впрочем, между нами говоря, я думаю, мы сумеем позаботиться о том, чтобы мальчик вырос лучшим человеком, чем чудовище, зачавшее его.
— Не уверена, что такое возможно.
Дженн прошептала это так тихо, что Роберт усомнился, правильно ли расслышал.
— Что ты сказала?
— Ничего. Что там виднеется на горизонте? — Она показала на восток. — Судно кажется слишком большим для рыбачьей лодки.
Роберт прищурился, разглядывая галеон. На высокой мачте не было флага, но это явно было намеренным упущением.
— Наверное, один из кораблей Гранта. Их всего шесть, но гавань они патрулируют по очереди.
— Почему?
Роберт показал на высокий утес.
— Видишь маяк? Когда мы получим от Мики известие о том, что войско Селара готово выступить, на маяке зажжется огонь. К тому времени, когда наша армия соберется в порту, корабли уже будут ее там ждать и все будет готово для посадки. Суда доставят воинов на запад Люсары, в Ааран, а оттуда отряды двинулся на север, в Шан Мосс.
Дженн повернулась так, чтобы видеть лицо Роберта; ее пальцы стиснули его руку, лежащую у нее на талии.
— Каванах многим рискует, помогая тебе. Неужели он все еще винит себя в смерти Розалинды?
Роберт усмехнулся:
— Отчасти дело в этом, но есть и еще кое-что.
— Что именно?
Роберт сжал губы, но одного взгляда на Дженн было достаточно, чтобы заставить его улыбнуться. Смотреть на нее, касаться, даже просто быть рядом — разве мог он надеяться на такое? Ах, если бы было возможно заставить мгновение длиться вечно!