— За что? — удивленно спросил Эйден.
— Иногда я не могу скрыть своих чувств и лелею свою боль, как любимого зверька. Можно подумать, что я здесь единственный, кому приходится приносить жертвы. Я ненавижу свою слабость, но бывает, что не могу с ней справиться.
— Вы прощены, — улыбнулся Эйден.
— На самом деле нет, — сведя брови, возразил Роберт. — И никогда не буду прощен. — Взгляд его словно обратился внутрь.
— Что это значит?
— Ваша светлость! — в зал вошел Деверин, в отличие от остальных бодрый и трезвый.
— В чем дело? — Роберт повернулся к нему и сразу заметил, что следом за Деверином в зал поспешно вошел кто-то еще. — Мика!
Молодой человек с широкой улыбкой подошел к нему, и Роберт радостно хлопнул его по плечу.
— До чего же я рад тебя видеть!
— Я тоже, милорд. — Мика поднял кубок, который кто-то ему подал. — Хотелось бы мне только, чтобы обстоятельства нашей встречи были иными.
Встретившись с Робертом глазами, Мика медленно кивнул:
— Значит, пора?
— Да. Войско Селара выступило.
Роберт еле заметно улыбнулся, потом заговорил, и голос его раскатился по залу:
— Деверин, вытаскивай из постелей командиров! Буди всех. Не важно, что они пьяны: нам предстоит заняться делом. Мы выступаем на рассвете!
Одолжив у кого-то из священников парадное одеяние, Эйден, взбодренный прохладным утренним воздухом, дал благословение выступающей армии, направляющейся к южному побережью. Пять тысяч воинов, их кони, запряженные быками повозки, больше стягов, чем Эйден сумел пересчитать… Впервые за семь лет он давал епископское благословение, и церемония заставила его испытать глубокое благоговение. К счастью, никто, кроме Роберта, не заметил его волнения. Они вместе вернулись в замок под барабанный бой.
— Ну, епископ, теперь вы не сможете помешать мне так вас называть, — тихо сказал своему спутнику Роберт. — Вы совершили официальный обряд — настолько официальный, насколько это пока возможно. Так что следует видеть в случившемся хорошую сторону.
— А таковая существует?
— Все могло быть хуже, — ответил Роберт. В отличие от почти всех в замке он не выказывал признаков усталости — скорее наоборот. Теперь ему было куда направить свою энергию, у него появилось настоящее дело.
— Вы правы, — признал Эйден, когда они вошли в ворота и стали пересекать двор. — Однако могло быть и много лучше.
— Ах, что вы, священники, за люди, — еле заметно улыбнулся Роберт, — вечно на что-нибудь жалуетесь! Послушайте, Эйден, вы ведь наконец делаете то, для чего были рождены. Я никогда не встречал человека, настолько преданного своему призванию. И нравится вам это или нет, вы — помазанный епископ Люсары. Изменить это может только ваша смерть.
— Дело не в этом. Меня всегда смущало другое… Роберт подождал, пока их сопровождающие разошлись, потом остановил Эйдена у двери.
— Ну да, я знаю, вы всегда считали, что не заслуживаете епископской тиары.
— Откуда вы…
— Я же не слеп, друг мой. Почему, как вы думаете, я только тем последние пять лет и занимался, что напоминал вам о том, кто вы такой? Вы долго ждали сегодняшнего дня, так наслаждайтесь им! Никто лучше вас не может служить церкви и народу, и вы скоро убедитесь, что прекрасно со всем справляетесь, — нужно только перестать упрекать себя.
Эйден вытаращил глаза на Роберта.
— Ну, знаете ли, услышать такое — и от вас!
— Именно, — ничуть не смутившись, рассмеялся Роберт. В зале их ждал Каванах; несколько человек укладывали бумаги, которыми был завален стол. Оставались также Деверин, Оуэн и Мика.
— Что ж, пора в путь, — сказал Роберт, останавливаясь перед Каванахом. — Можешь теперь получить свой замок обратно.
— Проклятие, Роберт! Сколько раз нужно тебе говорить, что замок — твой! — Каванах широко раскинул руки. — У меня есть еще не меньше дюжины. В конце концов, человек же не может жить разом в нескольких домах.
— Особенно в том доме, где гости устроили такой беспорядок, — улыбнулся Роберт. — Будь осторожен, Грант. Внимательно следи за тем, что творится на границах.
— Напрасно ты отказываешься от подкрепления. Может, все-таки возьмешь отряд — на всякий случай?
— Если подкрепление понадобится, значит, мы уже проиграли. Кстати, войска особенно пригодятся тебе, если мы потерпим поражение.
Каванах кивнул и подергал себя за бороду. Несколько мгновений они стояли, глядя друг на друга, потом Грант обнял Роберта и похлопал его по спине. Резко повернувшись, он махнул своим людям и вышел. Роберт повернулся к Деверину и Оуэну:
— Первые корабли выйдут в море, как только начнется отлив. Если ветер будет попутным, вы через восемь, самое большее девять дней будете в Ааране. Как только причалите, вышлите разведчиков. Потом двигайтесь на север и остановитесь в двух днях пути от Шан Мосса. Если я до этого времени не присоединюсь к вам…
— Уж лучше присоединитесь, милорд, — проворчал Де-верин. — Иначе там окажется пять тысяч очень злых воинов, обшаривающих все окрестности в поисках вас.
Когда смех стих, Роберт окинул взглядом зал.
— Матушка уже спустилась? Надеюсь, она готова в дорогу.
— Она помогает собираться леди Самах, — ровным голосом сообщил Эйден, — и вашей супруге.
— Ах вот оно что. А где…
Роберт не договорил: в зал вошли леди Маргарет, Галиена и Самах, одетые в дорожные плащи. Несмотря на все, что выпало ей на долю в последние дни, принцесса держалась удивительно спокойно и решительно.
— Все готовы? — Роберт задал вопрос, ни к кому в отдельности не обращаясь; ответила ему Галиена:
— Да, милорд.
Еще раз окинув всех взглядом, Роберт отвел Галиену в сторону и стал что-то тихо ей говорить. Эйден не мог расслышать слов, но заметил, что принцесса кивнула, не сводя глаз с Роберта.
— Святой отец, — на ухо Эйдену шепнул Мика, — с ним все в порядке?
— По чести говоря, не знаю. Почему ты спрашиваешь? Мика нахмурился:
— Не уверен, но мне кажется…
— Ну и почему вы все стоите? — повернулся к ним Роберт. — Разве тут никто не собирается на войну?
— Иногда я сомневаюсь, что ты — действительно мой сын, — с улыбкой сказала леди Маргарет.
Роберт ухмыльнулся:
— Я давно советовал тебе, матушка, отречься от меня, но ты, как обычно, не обратила на мои слова внимания.
— Зато теперь я к твоим словам стану прислушиваться. Да, — она протянула Роберту сложенный и запечатанный лист бумаги, — это для тебя.
Роберт, хмурясь, взял его и развернул, и сразу же в нем появилось что-то, что заставила Эйдена замереть на месте. Пока Роберт читал, его словно окутывало темное облако; лицо его побелело, глаза расширились и стали бездонными.
— О, милосердная Минея! — выдохнул он с ужасом. Он поднял от бумаги невидящий взгляд. Только Мике хватило смелости подойти к нему.
— Что случилось?
Роберт мгновенно стряхнул с себя оцепенение; каждое его слово, каждый жест снова наполнились энергией.
— Оуэн, пусть мне оседлают коня. Я уезжаю немедленно. Деверин, ты позаботишься о том, чтобы последние отряды выступили не задерживаясь. Все остальные отправятся с Де-верином.
— Но в чем дело? — не отставал Мика. — Что случилось?
— Умер Уилф.
— Да помогут нам боги!
— Дженн отправилась на собрание Анклава. Она собирается Встать в Круг, Мика. Она это сделает и будет избрана. — Роберт рванулся к двери. — Я должен ее остановить!
ГЛАВА 21
День за днем Мика, словно в трансе, скакал следом за Робертом. Он мог думать только об одном: как бы не отстать. Нужно держаться. Роберт не станет его ждать. Мимо проносились прекрасные холмы южной Люсары, безразличные к горестям людей.
Дженн опережала их на полтора дня, и Роберт страстно хотел перехватить ее, прежде чем она достигнет Голета, но пока удача ему не сопутствовала. Каждые несколько часов Роберт останавливался, и по особому выражению его глаз Мика догадывался, что он пытается найти Дженн колдовским зрением, но безуспешно.