По крайней мере так было до сих пор.
Мика опустил на пол последний вьюк и прислонился к стене, выстроенной для защиты пещер воинами из Данлорна за те пять лет, что они провели здесь. Уилф мертв. Дженн стала джабиром, и с этим ничего не поделаешь. Никогда больше не сможет она покинуть Анклав, никогда больше не будет наслаждаться свободой, которой всегда так дорожила. Что ж, таков ее выбор… но только ли этим ограничиваются перемены?
Мика повернул голову и сквозь открытую дверь посмотрел на залитые лунным светом пятна снега, упрямо не желающего таять на горных склонах. Со вздохом он вышел из конюшни и добежал до туннеля, ведущего в пещеры.
Как все изменилось… Эта война, Роберт и Галиена, Сайред — и вот теперь Дженн. Мика всегда мог видеть свою дорогу, всегда знал, к какой далекой цели стремится. Все было ясным и понятным — а теперь…
Мика рвался к Роберту — и боялся того, что увидит. Почему он вдруг стал испытывать такой страх перед человеком, которого знал и которому служил всю жизнь?
Роберт тоже переменился. Медленно и неотвратимо, как времена года в горах, он менялся, и теперь в нем было что-то, чего Мика не понимал, — это его и пугало.
Коридоры Анклава были безлюдны и полны тишины, словно сам воздух содержал предвестие беды — как в оке урагана. Может быть, Мика ничем не поможет Роберту, однако это ведь не означало, что не следует и пытаться, — особенно потому, что страх не оставлял его.
Арли и Марта не ужинали, дожидаясь Мики, и как только он вошел, Марта торопливо стала накрывать на стол. Как всегда, угощение, приготовленное ею, пахло очень заманчиво, и в животе Мики забурчало от голода.
— Как себя чувствует Дженн? — спросил Мика, протягивая руку к ломтю хлеба.
Длинное лицо Арли омрачилось.
— Все еще без сознания. Сейчас с ней Фиона. Я тоже туда пойду после ужина.
— Ты встревожен?
— Да, — кивнул Арли. — Слишком долго это тянется. И что-то странное случилось с глазами Дженн. Хотелось бы надеяться, что, когда она придет в себя, она сможет видеть.
— Ты хочешь сказать, что она ослепла? — с ужасом спросил Мика.
— Не знаю. Я никогда ничего похожего не видел. Остается только ждать. Если она и ослепла, может быть, через несколько дней это пройдет. Ей выпали очень тяжелые испытания.
В комнате повисло молчание, нарушаемое только стуком ложек. Мика следил, как ловко Арли управляется с едой одной рукой. Кисть другой руки много лет назад отсек гильдиец за то, что Арли пытался помочь больным детям. Тогда, спасая Арли, Роберт чуть не погиб; все друзья Арли беспокоились, не убьет ли целителя шок увечья. Однако теперь Арли больше не обращал внимания на культю — он научился жить со своей бедой.
Утолив голод, Марта отодвинула тарелку.
— Вам не кажется, что все это странно?
— Что именно? — спросил Мика.
— Ну, вот уже пять столетий мы ищем колдуна, достаточно могущественного, чтобы должным образом управлять Ключом. И сколько времени прошло с тех пор, как в последний раз джабиром была женщина?
— Сто двадцать лет, по-моему, — ответил Арли, не донеся до рта ложку.
— Значит, время пришло.
Мика не поднимал глаз от своей тарелки. Весь его голод исчез. Он отодвинул стул, собираясь встать.
— Роберт еще не проснулся?
Марта вздрогнула и кинула быстрый взгляд на Арли, потом покачала головой:
— Когда я в последний раз заглядывала, ничего не изменилось. Последние восемь часов он спит очень крепко.
— Может быть, мне стоит к нему зайти?
— Не советую. С ним сидит Финлей. Лицо Мики вытянулось.
— Э-э… Но Роберт здоров?
Марта вопросительно посмотрела на мужа.
— Абсолютно, — ответил тот.
— А кровотечение?
— Давно прекратилось. Не проси у меня объяснений. Я понятия не имею, что сделал Ключ с Робертом и Дженн, однако теперь на них нет и царапины.
— Но… — Мика помялся, барабаня пальцами по столу. — Ведь когда Ключ отпустил Роберта, все его старые раны вскрылись и кровоточили. Ты что, хочешь сказать, что они снова зажили?
— Я же тебе говорю: я ничего не понимаю. Но можешь поверить: на нем не осталось ни единой отметины, словно он в жизни ни разу ничем не поранился. То же самое и с Дженн. Шрамы, которые были на ней после избиений Ичерном, исчезли. Что бы ни сделал с ними Ключ, вреда им он не причинил.
— По крайней мере пока, — пробормотала Марта, потом виновато посмотрела на мужчин. — Не хочу казаться бесчувственной, но ведь с самого первого дня, когда Дженн появилась здесь, многие — и Генри, и Уилф — гадали, какую пользу она может принести Анклаву, если только получит возможность. Едва Ключ был создан, колдуны стали пытаться понять его, научиться использовать в полной мере — в надежде, что, как обещает легенда, найдется Калике и мы освободимся из темницы, в которой живем. Разве вам не любопытно, что скажет Дженн, когда наконец придет в себя?
Арли поднялся и аккуратно придвинул свой стул к столу:
— На самом деле я очень хорошо представляю себе, что она скажет, — и никакого отношения к Каликсу ее слова иметь не будут. Я возвращаюсь к Дженн. Увидимся позднее.
Роберт перемещался в теплых слоях чего-то; каждое движение вызывало боль, но по мере того, как он приближался к поверхности, боль отступала. Роберт открыл глаза, но темнота была такой абсолютной, что разглядеть он ничего не смог.
Неужели он все еще порабощен Ключом? Нет, его тело ощущалось как его собственное, теплое, живое. Он лежал на удобной постели. Никакой опасности не было. Теперь не было.
Он опоздал. Ключ завладел Дженн, теперь она принадлежит ему телом и душой. Возврата к прошлому не будет. Бесполезно питать надежды… Она совершила то, что велела ей судьба.
Дженн и была Ключом. Так это было с самого начала, только никто ничего не понимал. Дженн, Союзница, стояла в центре всего, ее дорога не зависела от любых ее поступков, — достаточно было самого ее существования. Ей принадлежало право выбора — и теперь она свой выбор сделала, хотя совершенно не предвидела последствия.
Отступление — ни для одного из них — невозможно.
Темнота была слишком непроглядной, тишина — слишком абсолютной. Что с ним сделал Ключ? Лишил его колдовского зрения? Нет, не может быть…
— Кто здесь?
— Я, — тихо проговорил Финлей откуда-то с другого конца комнаты. — Как ты себя чувствуешь?
Роберт осторожно потянулся и почувствовал, как ко всем членам прихлынула несущая энергию кровь.
— Прекрасно — лучше, чем ожидал.
— Это хорошо.
— Как Дженн?
— За ней присматривает Арли. Он говорит, что с ней все будет в порядке, как только она отдохнет. — Голос Финлея по-прежнему доносился из темноты. — Я заметил колдовским зрением, что ты просыпаешься. Твоя аура проступала постепенно; однако стоило тебе открыть глаза, как ты сразу окружил себя щитом, как делаешь всегда, — и ты исчез. Я самый сильный искатель Анклава — даже более сильный, чем ты, — но хотя я нахожусь от тебя всего в нескольких шагах, ты остаешься для меня невидимым. Впрочем, как всегда. Неужели ты никогда не позволишь мне находить тебя колдовским зрением, Роберт?
Роберт осторожно приподнялся на постели. Почему Финлей сидит здесь, не зажигая света?
— Зачем ты сюда явился? Войско уже выступило в поход?
— Да. Я пришел, чтобы сказать вам…
В конце концов, это просто смешно! Роберт нащупал свечу на столике и одним взмахом руки зажег ее. — Кровь Сериилета! Финлей, что с тобой случилось?
Его брат скорчился в кресле в углу. Огромный синяк расплылся по его лицу, левый глаз заплыл, левая рука была на перевязи.