Оба тут же замолчали.
Белых Храм встретил прохладой. Даже плиты двора казались покрытыми инеем. Анна недовольно огляделась:
— Магам что, больше заняться нечем?
— Вы устали, госпожа, — осмелился подойти ближе инициатор освежающего колдовства. — Жара действует на вас не самым лучшим образм.
— Хочешь сказать, я становлюсь страшной и тупой? — хмыкнула Анна.
Маг тут же повалился носом в те самые плиты, из-за которых и возник спор. Анна хмыкнула и просто прошла мимо.
Холодный душ принес облегчение. Шелк подушек сулил отдых. Анна растянулась на возвышении в спальне, ловя напоенный ароматом сада сквозняк.
— Не простынешь? — Эйр опустился рядом.
Анна лениво приоткрыла глаза:
— У тебя дел нет?
— Наири — самое важное мое дело...
Его поцелуй пах ветром. Анна нехотя отстранилась:
— Я устала. А мне еще в больницу.
Эйр не стал спорить. Придвинул поближе к Анне чашку с размолотым льдом, политым манговым сиропом и вышел. Анна откинулась на подушки не зная, благодарна ли она ему, или разочарована: с того момента, как рораг принес клятву верности, он никогда не спорил. Ну, почти никогда. Но вот в такие моменты полного послушания хотелось запустить в него чем-то тяжелым.
Вернулся рораг только через полчаса, когда принесли обед — Наири привыкла делить трапезу с ним, а значит, не явиться было невозможно. Это взбесило Анну еще больше:
— Я хочу побыть одна!
Придвоные дамы, накрыв на стол, тихо удалились. Рораги тоже не стали задерживаться. И только Эйр замялся возле двери. Анна ждала, прикрыв глаза. Но и он вышел, только зазвенели цепочки золотой занавески, когда он рукой отвел их с дороги.
Есть сразу расхотелось. Анна отодвинула столик и уткнулась в подушку. Слезы сами брызнули из глаз, как она не сдерживалась. Но с губ не сорвалось ни звука: если там, за ажурной дверью заподозрят, что Наири расстроена... о последствиях думать не хотелось. Но перед глазами всплыли бурые столбы под палящим солнцем пустыни. С такого она сняла Тайкана. На такой отправятся её прислуга, если не угодит... И рораги тоже. Все до одного. И даже те парни из гарема.
При воспоминании о мужчинах, запертых в роскошных покоях в самом сердце Белого Храма, слезы высохли сами собой. Наложниках заботились, поили-кормили, холили, лелеяли... Но сами они жили одной мыслью: мечтой о визите Наири. А она... Анна попыталась вспомнить, когда она в последний раз проходила в глухие ворота гарема. Получалось, больше года назад. А может... раз уж Эйр вел себя как самый послушный в мире рораг...
— Бред! — одернула Анна саму себя. — Он просто выполняет мои желания. А ты, милая, — зеркало отразило чуть припухшие от слез глаза, — совсем обнаглела! Гарем тебе подавай! С одним мужиком разберись сначала. И возьми себя в руки! Сама придумала, сама обиделась, цаца такая. Марш обедать — и за работу!
Ела в одиночестве, приходя в себя. Анна понимала, откуда эта вспышка капризов — танец в Храме Неба не оставил её равнодушной, а разрядки не последовало. Так сама виновата! Эйр прямо там был готов...
Отогнав непристойные мысли, Анна поднялась с подушек:
— Одеваться! Я еду в больницу!
Фрейлины засуетились.
Для визитов в больницу, свое детище, свою страсть и увлечение, позволяющее не забыть, что она все же человек, Анне удалось отвоевать наряд, не похожий на одежды куртизанки.
Белое платье, напоминающее столу, опоясали золотым поясом. Каждую пластину украшал большой сапфир в окружении мелких бриллиантов, так что при малейшем движении вся эта роскошь начинала сверкать и переливаться, ловя малейшие лучи света.
На плечах наряд закрепили такими же фибулами, а вот тяжелый головной убор из золотой проволоки Анна надевать отказалась. Фрейлины не посмели спорить, и перевили отросшие пряди волос золотой канителью, добавив у висков подвески. Тонкие цепочки звенели при малейшем наклоне головы, но Анна уже научилась не обращать на такие звуки внимания, хотя дома...
При воспоминании о доме сжалось сердце. Анна тут же отогнала горькие мысли: с тем, что она никогда не вернется в свой мир, в свою небольшую, но уютную квартирку, она уже смирилась. Тем более, что здесь был Эйр. Ради него она готова была оставаться в Эстрайе, терпеть бесконечные церемонии и даже...
— Госпожа, паланкин ждет...
Тот, о ком она только что думала, появился на пороге.
Ихая музыка, долетавшая в распахнутые окна. Приглушенные вздохи — обитатели Белого Храма не оставляли надежду навеки заключить Наири в спальне. И, глядя на своего мужчину, Анна вдруг решила, что она не против такой жизни. Один её жест, вздох, взгляд — и остаток дня, ночь, следующий день этот рораг проведет в её постели. Они будут любить друг друга до сладкой истомы, до изнеможения, когда даже просто открыть глаза — пытка... А потом, чуть отдохнув, продолжат ласкать друг друга.